Кострюков Андрей Александрович
Доктор исторических наук, профессор
Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета
Митрополит Анастасий и его наследие
К 150-летию со дня рождения митрополита Анастасия (Грибановского)
«Мудрейший»…
Так иногда немного иронично, а обычно совершенно искренне называли этого архипастыря – первоиерарха Русской Православной Церкви заграницей митрополита Анастасия (Грибановского). Такое прозвище не было случайным. Достаточно окинуть взглядом церковную деятельность иерарха, найти время для прочтения его дневников, писем и статей, чтобы понять, насколько правы были его современники. Лишь один пример – митрополит Анастасий дважды, в середине 1940-х и в середине 1960-х гг. сохранил Русскую Зарубежную Церковь от, казалось бы, неминуемых бед. А сколько раз своей мудростью владыка удерживал Зарубежную Церковь от непродуманных поступков и радикальных шагов?
Следует кратко сказать о жизни этого иерарха.
Митрополит Анастасий, в миру Александр Алексеевич Грибановский, родился 6 августа 1873 г. в праздник Преображения Господня в селе Братки Борисоглебского уезда Тамбовской губернии. В местной церкви служил сначала его дед по материнской линии, а потом и отец. Образование Александр получил в Тамбовском духовном училище, а затем в семинарии. Поскольку успехи юноши были блестящими, он был за казенный счет отправлен учиться в Московскую духовную академию. Ее в тот момент возглавлял один из самых выдающихся священнослужителей того времени – архимандрит Антоний (Храповицкий), впоследствии митрополит и один из претендентов на патриаршество. Тогда никто не мог предположить, что всего через два десятилетия историческая Россия прекратит свое существование, Российская Церковь вступит в полосу ужасающих гонений, а сегодняшние учитель и ученик один за другим возглавят ее свободную часть – Русскую Православную Церковь заграницей (РПЦЗ).
Архимандрит Антоний (Храповицкий), отличавшийся блестящей способностью зажигать сердца, увлек на путь иночества немало студентов академии. Таковым был и Александр Грибановский. Через год после окончания академии, в 1898 г., он был пострижен в монашество, получив имя в честь преподобного Анастасия Синаита, рукоположен во иеродиакона и иеромонаха. Дальнейший путь отца Анастасия был характерен для ученого монаха того времени. Сначала он помощник инспектора в родной академии, затем инспектор Вифанской духовной семинарии, наконец, ректор Московской духовной семинарии.
В 1906 г. архимандрит Анастасий был рукоположен во епископа Серпуховского, викария Московской епархии, местопребыванием иерарха стал Свято-Данилов монастырь. Епископ Анастасий возглавлял комиссии по церковной части торжеств в честь 100-летия Бородинской битвы и 300-летия Дома Романовых. В 1915 г. преосвященный Анастасий был назначен на Кишиневскую кафедру. В подчинении иерарха оказались православные христиане Бессарабии - молдаване, украинцыи русские. Здесь архиепископа и застали революционные потрясения.
Перемены в стране позволили Российской Церкви организовать Всероссийский Церковный Собор для решения накопившихся проблем. Одним из главных его деяний стало восстановление патриаршества. В августе 1917 г. архиепископ Анастасий выехал в Москву для участия в Соборе и уже через несколько месяцев возглавил комиссию по подготовке интронизации патриарха Тихона.
А Кишиневская епархия тем временем стояла на пороге больших испытаний – в 1918 г. Бессарабия была присоединена к Румынии, и местные приходы включены в состав Румынской Церкви. Архиепископ Анастасий пытался поставить процесс на канонический путь, он настаивал, что переход епархии в другую юрисдикцию невозможен без согласования с Российской Церковью. Однако усилия архипастыря были тщетны - румынская церковная власть потребовала от него подчиниться. Ему было предложено безбедное существование на своей кафедре в качестве румынского архиерея и члена румынского Синода. Архипастырь на нарушение канонов не согласился. В связи с тем, что связь с патриархом Тихоном была потеряна, архиепископ Анастасий вошел в подчинение Высшего церковного управления Юга России, которое с 1920 г. находилась в Крыму и возглавлялось святителем Димитрием (Абашидзе)[1]. Все решения этого ВЦУ впоследствии были признаны патриархом Тихоном, как законные. В октябре 1920 г. ВЦУ назначило архиепископа Анастасия своим представителем при Вселенском престоле.
Дальнейшая жизнь архипастыря была связана с Русской Православной Церковью заграницей – главной структурой русского церковного зарубежья. Необходимость во временно самостоятельной Церкви, независимой от московского священноначалия, конечно же была. От имени русского православия необходимо было говорить правду о творящихся на родине зверствах и классовом геноциде, о разрушенных храмах, поруганных монастырях, о новых мучениках и исповедниках. Церковь в отечестве взять на себя эту миссию не могла.
Находясь в Стамбуле, архиепископ Анастасий отстаивал права Российской Церкви, что стало причиной его изгнания из Турции. В 1924 г. Константинопольский патриарх Григорий VII, фактически признавший советских раскольников-обновленцев, потребовал от русских архиереев в Турции отказаться от обличения коммунистических преступлений и прекратить поминовение патриарха Тихона. Архиепископ Анастасий, не желавший идти на компромисс со своей совестью, был вынужден переехать в Иерусалим.
Деятельность архипастыря в Святой Земле заслуживает отдельного упоминания. Архиепископу Анастасию удалось добиться признания прав Русской миссии со стороны английского правительства Палестины, упорядочил иноческую жизнь в обителях Святой Земли, приобрел участок земли возле реки Иордан. По благословению архипастыря была основана Вифанская обитель и монастырь в Гефсиманском саду[2].
Во многом именно благодаря архиепископу Анастасию удалось преодолеть смуту в Иерусалимской Православной Церкви. Чтобы предотвратить бунт, Патриарх Иерусалимский Дамиан (Касатос) принял решение совершить архиерейские хиротонии над своими сторонниками. Архиепископ Анастасий, идя навстречу каноничному предстоятелю Церкви, согласился принять участие в их рукоположении. Среди поставленных при участии архиепископа Анастасия иерархов был и епископ Тимофей (Фемелис), впоследствии ставший Патриархом Иерусалимским[3].
В мае 1925 г. патриарх Дамиан и архиепископ Анастасий совершили торжественное освящение русского храма у Мамврийского дуба в Хевроне[4]. До сих пор Хевронская обитель является единственным христианским монастырем в этом городе.
По мере угасания главы РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого) все чаще вставал вопрос, кто станет его преемником. Подавляющее большинство зарубежной паствы понимало, что лучшей кандидатуры, чем «мудрейший», просто нет. Вопрос был фактически решен в 1935 г. В этом году состоялось совещание русских зарубежных архиереев под председательством патриарха Сербского Варнавы. Тогда же архиепископ Анастасий был возведен Святейшим Варнавой в сан митрополита. Архипастырь остался в Югославии в качестве помощника митрополита Антония.
После его смерти в 1936 г. митрополит Анастасий был единогласно избран председателем Архиерейского Синода РПЦЗ. Начался новый период его служения, совпавший с тяжелейшими мировыми катаклизмами. Сталинский террор и фактическое уничтожение Церкви в Советском Союзе, затем Вторая мировая война, заставшая митрополита в Белграде, безуспешные попытки заставить владыку сотрудничать с гитлеровским режимом.
В 1944 г. митрополит Анастасий, спасаясь от вступивших в Югославию советских войск, переехал в Мюнхен. К тому времени угроза нависла и над самой Русской Зарубежной Церковью. Многие архиереи и священники не знали, сохранились ли ее структуры, жив ли сам митрополит. Казалось, что Русской Зарубежной Церкви больше нет. Находившееся в растерянности эмигрантское духовенство стало постепенно переходить в подчинение Московской Патриархии.
Однако митрополиту Анастасию удалось выехать в нейтральную Швейцарию, связаться с архиереями и остановить исчезновение Зарубежной Церкви. В ней по-прежнему была необходимость: вместе с отступающими германскими войсками на запад уходило множество православных христиан - русских, украинцев и белорусов. К тому же в мире было уже немало представителей других народов, ставших православными христианами и связывавших себя именно с русской традицией. Входить в иные юрисдикции они, как правило, не хотели. Миссию, взятую на себя когда-то основателями Зарубежной Церкви, надо было продолжать. В 1946 г. митрополит Анастасий созвал в Мюнхене Архиерейский Собор, после которого жизнь Русской Зарубежной Церкви снова наладилась. В 1950 г. митрополит Анастасий переехал в Нью-Йорк, куда переместился и административный центр Зарубежной Церкви.
Но проблемы не закончились. Необходимо было реагировать на послевоенный советский террор, на крайности экуменического движения в мировом православии. А были еще и внутренние потрясения в РПЦЗ, среди которых печально известный «бунт мирян» в Сан-Франциско и целый ряд подобных «бунтов» по всей территории русской диаспоры. Разделились на «партии» и архиереи Русской Зарубежной Церкви. Ее раскол в начале 1960-х гг. некоторым казался неминуемым[5]. В начале 1960-х гг. архипастыри действительно разделились по вопросу о преемнике митрополита Анастасия на посту главы Русской Зарубежной Церкви. Некоторые стояли за святителя Иоанна (Максимовича), некоторые - за архиепископа Никона (Рклицкого) и уступать друг другу не хотели. Но митрополит Анастасий, уже сходя во гроб, смог проконтролировать выборы своего преемника, митрополита Филарета (Вознесенского) - самого молодого по хиротонии архиерея. Кандидатура этого иерарха примирила противников. После этого можно было спокойно уйти на покой, что 90-летний митрополит Анастасий и сделал в 1964 году.
Важным событием того года стала и канонизация почитаемого в России и за ее пределами подвижника - праведного Иоанна Кронштадтского. Прославление этого святого готовилось еще в начале 1950-х гг., однако митрополит Анастасий предпочел тогда подождать, рассчитывая на перемены на родине после смерти Сталина. Архипастырь надеялся, что Церковь теперь получит свободу и удастся совершить канонизацию совместно с ней и другими Поместными Церквами. Однако события на родине по-прежнему не давали повода для оптимизма[6]. В начале 1960-х гг., на фоне развернувшихся экуменических процессов в Московском Патриархате и усилившейся враждебности к Русской Зарубежной Церкви, последняя уже не стала откладывать прославление отца Иоанна.
«Держится убеждение, - писал архимандрит Константин (Зайцев), - распространенное, как говорят, и в Советской России, что прославление о. Иоанна Кронштадтского определит конец советчины, с возвращением России на ее исторический путь богоспасаемости»[7]. Действительно, менее чем через полгода после прославления отца Иоанна Зарубежной Церковью был смещен Хрущев и развернутая им жестокая антицерковная политика была в значительной степени свернута. А через год после канонизации отца Иоанна Московским Патриархатом (1990) исчез и Советский Союз.
Канонизация праведного Иоанна открыла путь к дальнейшему прославлению святых в русской эмиграции - преподобного Германа Аляскинского, блаженной Ксении Петербургской и Новомучеников Российских и т.д. Правда, все это произойдет уже после блаженной кончины митрополита Анастасия, но эти прославления можно считать плодами его деятельности. Яркий пример такого моста, переброшенного в будущее, или иначе говоря плода его духовного творчества — канон богослужения свв. Новомученикам и исповедникам Российским (1981), с первых же слов содержащий прямые цитаты из «Похвального слова новым священномученикам Русской Церкви» владыки Анастасия[8], подобно тому, как богослужения Рождества Христова и Пятидесятницы черпают из проповедей святителя Григоря Богослова.
Сердце митрополита перестало биться 22 мая 1965 г. в праздник святителя Николая. Иерарх был погребен в усыпальнице Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле.
Достойная жизнь замечательного архиерея, подвижника, истинного русского патриота, талантливого администратора… Но, как уже было указано, существует и богатое духовное наследие этого архипастыря.
***
Наследие митрополита Анастасия – тема для многих будущих статей и исследований. Наиболее известен духовный дневник митрополита Анастасия «Беседы с собственным сердцем». Название этой книги, отмеченной отпечатком глубокой мудрости, отсылает нас к мысли преподобного Исаака Сирина, что путь внутрь себя и путь к Богу – один и тот же путь[9]. Внутренняя сосредоточенность, молитвенность, смиренномудрие – вот черты иерарха, оставившего нам это замечательное сочинение. Но не только глубокая духовность отмечает этот дневник – записи показывают архипастыря как человека глубочайшей эрудиции, знакомого с трудами самых разных писателей, философов, политиков.
Современники вспоминают митрополита Анастасия не только как мудрого архипастыря, но и как человека сдержанного и малообщительного. Это не было позой или маской. Иерарх действительно был немногословным, считал, что наиболее искреннее, наиболее емкое слово может родиться лишь тогда, когда оно выстрадано. И проповеднику по-настоящему верят, когда его слово идет от сердца.
«Тот, кто не умеет полагать хранение своим устам, - писал митрополит Анастасий, - вместе со словом незаметно расточает и запас внутренней духовной энергии. Не напрасно один подвижник уподобляет многоречивого бане с открытыми дверьми, через которые выходит весь пар наружу. Сдержанность в словах помогает нам сберегать внутренний жар, который в случае надобности с силою устремляется наружу, превращая нашу речь в огненный поток».
А вот другие слова архипастыря: «Многословие почти всегда есть признак поспешности изложения или непродуманности предмета. Надо иногда употребить много усилий, чтобы сжать свою мысль, дабы она, подобно питательному экстракту, давала многое в малом»[10].
Неудивительно, поэтому, что тщательно выверенные проповеди митрополита Анастасия производили впечатление на слушателей, были неповторимы и неподражаемы. Внушала уважение и благоговение и сама внешность архипастыря. Архимандрит Киприан (Керн) вспоминал: «Более стильного и фотогеничного человека, чем архиепископ Анастасий, трудно себе и представить. Его облик, его голос с замирающими концами фраз, его интонации в служении нельзя забыть никому, кто его видел и слышал»[11].
Помимо духовного опыта было и идейное наследие. Иерарх был одним из двух архиереев дореволюционного поставления (вместе с патриархом Алексием I), кто пережил не только сталинский террор, но и хрущевские гонения на Церковь. Будучи изгнанником, преосвященный Анастасий жил в Турции, Святой Земле, Югославии, Германии, Соединенных Штатах, где и завершился его земной путь. Архипастырь мог сравнить, сопоставить, проанализировать накопленный опыт, что выражалось в его проповедях, посланиях, дневниковых записях.
Архипастырь жил надеждой на восстановление исторической России, мыслью о покаянии русского народа в грехе богоотступничества. Духовный потенциал самого митрополита Анастасия раскрывался всю жизнь и не мог не отражаться на идеологии возглавляемой им Русской Зарубежной Церкви. Настал момент, когда этот опыт стал востребован уже во всеправославном масштабе. Русская Зарубежная Церковь в определенный момент стала духовным флагманом антикоммунизма.
Неслучайно, Второй Всезарубежный Собор (1938 г.) обратился именно к митрополиту Анастасию с просьбой о попечении в деле национального единения. Именно на этом Соборе русское зарубежье попыталось дать ответ, по какой причине Бог попустил России столь страшные испытания. «За то, - говорилось в соборном послании, - что мы "глубоко пали и развратились" (Ос. 9:10), забыв то высокое призвание, какое указал нам Бог и не устояли в истине и правде жизни, которая была открыта нам яснее, чем какому-либо другому народу на земле». Грех русского народа состоял в том, что он прельстился коммунистическими обещаниями земного рая. При этом Собор был уверен, что освобождение рано или поздно наступит, ибо не напрасно пролилась «кровь наших мучеников, возглавленных Царем-Страстотерпцем». Правда, было и одно условие – русский народ должен продолжить их подвиг и прийти к православно-национальному самоопределению.
Задачей эмиграции, согласно Собору, являлось сохранение православия, чтобы впоследствии можно было передать веру возрожденной России[12].
Находясь в изгнании, митрополит Анастасий постоянно размышлял, почему революция и страшная кровавая диктатура произошли именно в России. Явление это владыка считал одним из самых сложных в истории. Архипастырь настаивал, что революция стала для русского народа прежде всего духовным соблазном, в ней прослеживались все искушения, которые претерпел Христос в пустыне. Во-первых, это соблазн хлебом, «царством общей сытости», взамен чего человек должен отказаться от духовных идеалов. Во-вторых, это соблазн прыжка в бездну «царства свободы», которым Россия хотела удивить весь мир. В-третьих, это отказ от Бога (то же, что и поклонение сатане) и попытка подчинить безбожной идеологии весь мир[13].
Архипастырь был убежден, что революция в России уходит корнями в глубочайшее зло, она долго созревала в головах и нашла реализацию в момент ослабления государственного организма. И руку к ее подготовке приложили многие – западники, беспощадно критиковавшие русский политический строй, славянофилы, говорившие о России, как о свете для всего мира, простой народ, жаждущий буйного праздника, и интеллигенция с анархией умов, декадентством и нигилизмом. «Все это смешение, – рассуждал митрополит, –оказалось заквашенным чуждым нам материалистическим марксизмом и потому дало такое неожиданное и бурное брожение, превратившее солнце в тьму и луну в кровь, создавшее повсюду смятение и ужас и сделавшее Россию страшным позорищем для всего мира». Любя русский народ, считая его порабощенным большевизмом, митрополит Анастасий не снимал с него вины за потрясения. Владыка указывал, что Бог вразумляет народы по-разному, стихийными бедствиями и нашествиями иноплеменных. Однако эти беды возникают внезапно и не по нашей воле. Но революция не может прийти без воли самого народа. Не будучи оптимистом и в отношении Европы, считая и ее погибающей вслед за Россией, архипастырь утверждал, что «только христианство, спасшее мир от гибели в эпоху падения античной культуры, может еще раз влить новую жизнь в одряхлевшее духовно человечество»[14].
Власть большевиков митрополит Анастасий считал абсолютно беззаконной. Слова апостола «Нет власти не от Бога» (Рим. 13:1) митрополит Анастасий к коммунистической власти не относил. Ссылаясь на святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста, архипастырь указывал, что в послании к Римлянам имеется в виду сам принцип власти, а не каждый конкретный ее носитель. Неслучайно сам Господь говорил своему народу через пророка: «Отверг Израиль доброе: враг будет преследовать его. Поставляли царей сами, ставили князей, но без Моего ведома» (Ос. 8:3–4). «Утверждать, что большевицкая власть есть "власть от Бога", – говорилось в Рождественском послании митрополита Анастасия в 1949 г., – значит возводить прямую хулу на Всевышнего, потому что Он Сам являлся бы тогда ответственным за все преступления, чинимые Советами не только в России, но и по всему миру, за самое безбожие, которое стараются они насадить всюду, куда достигают их руки»[15].
Митрополит Анастасий никогда не сходил со своей позиции жесткого противостояния установившемуся на родине политическому строю. На фоне постоянной советской пропаганды, направленной против старой России и последнего императора, Русская Зарубежная Церковь в целом и митрополит Анастасий в частности неустанно напоминали, что творящееся на родине после 1917 г. является цепью злодеяний. В Русской Зарубежной Церкви была издана книга протоиерея Михаила Польского «Новые мученики Российские»[16], вызвавшая огромный резонанс в мире и напомнившая о беспрецедентных гонениях на Церковь. Особое место в идеологии Русской Зарубежной Церкви занимала Царская Семья. В то время как коммунисты именовали царя «Николаем Кровавым», возводя на него всевозможную клевету, в Русской Зарубежной Церкви было предписано совершать торжественные литургии и панихиды в день его рождения, тезоименитства и злодейского убиения[17].
Митрополит Анастасий прямо говорил, что убийство царственных мучеников является преступлением, которое не может оставаться безнаказанным. «Убийство оставленного всеми беззащитного русского монарха, - говорил митрополит Анастасий, - вместе с супругою и юными детьми будет всегда стоять тяжелым укором пред совестью всего мира»[18].
При митрополите Анастасии день цареубийства 17 июля стал именоваться «Днем русской скорби»[19]. В 1956 г. Архиерейский Собор РПЦЗ принял решение объявить 17 июля днем всеобщего поста и покаяния. После панихиды предписывалось читать особую покаянную молитву, в основу которой была положена библейская «Молитва трех отроков вавилонских»[20].
Вместе с тем, митрополит Анастасий и Русская Зарубежная Церковь засвидетельствовали ложь установившейся на родине идеологии.
Временная приостановка гонений в 1943 – 1947 гг. не ввела митрополита Анастасия в заблуждение. По мнению иерарха, относительная свобода для Церкви являлась лишь политической хитростью сталинского государства, которое при первой же возможности вернется к прежнему богоборчеству. Архипастырь оказался прав – с 1948 г. гонения на Церковь возобновились. В 1948 - 1953 гг. было закрыто более тысячи храмов, некоторые были разрушены. Возобновились аресты священников и мирян, получавших, как правило, большие лагерные сроки. Скрывать что-либо из происходящих беззаконий, замалчивать их, мириться с ними, по мнению митрополита Анастасия было недопустимо, как недопустимы и полумеры в отношении тоталитарной идеологии. «Примириться с коммунизмом, – писал митрополит, – хотя бы только отчасти, нельзя иначе как приняв часть его яда в свое сердце. В то время когда везде идет борьба с этим злом, всякий, живущий не против него, тот уже за него»[21]. В 1953 г. Архиерейский Собор РПЦЗ объявил Сталина «величайшим гонителем Церкви и насадителем безбожного коммунизма»[22].
Обличение бесчеловечной системы продолжил Архиерейский Собор РПЦЗ 1959 г. «Стремясь уничтожить в человеке образ и подобие Божии, – говорилось в послании Собора, – коммунизм взамен этого ничего не может дать положительного. Евангельской проповеди любви и мира коммунизм противопоставляет жестокую классовую борьбу, внушаемою низменными страстями. Учение коммунизма приводит его последователей к безграничной ненависти, выражающейся в физическом уничтожении людей, не только не приемлющих их учения и называемых ими "классовыми врагами", но и самих коммунистов в так называемых чистках, которые они от поры до времени производят в своих рядах <…> Самое их царство на земле является неким преддверием ада, в котором мучаются и страдают все – и угнетаемые, и угнетатели, ибо служение злу никому не приносит истинной радости»[23].
Понятно, что бескомпромиссная позиция Русской Зарубежной Церкви не могла способствовать единству с Церковью в отечестве. Вынужденная выживать в тяжелейших условиях воинствующего атеизма Московская Патриархия не могла свидетельствовать о новомучениках, не могла обличать безбожие. Более того, из уст ее официальных представителей можно было услышать и отрицание гонений, и прямую поддержку богоборческого государства[24], и заявления, что советский атеизм христианскому учению не противоречит[25]. Искренними или неискренними были такие речи, сказать порой невозможно. Но факт таких заявлений единству не способствовал. И хотя лучшие представители Русской Зарубежной Церкви, как, например, святитель Иоанн (Максимович), не скрывали уверенности, что заповеданное Христом единство рано или поздно будет восстановлено, все же при митрополите Анастасии это так и осталось мечтой. … в те времена это оставалось несбыточной мечтой.
***
Было бы удивительно, если бы антикоммунистическая позиция митрополита Анастасия осталась незамеченной его идейными противниками – ни один из первоиерархов Русской Зарубежной Церкви не удостоился таких потоков клеветы, как митрополит Анастасий.
На первом месте в этом потоке было обвинение в поддержке Гитлера и в молитвах о его победе. Здесь советские идеологи соревновались между собой в злословии, хотя все они за неимением доказательств, были вынуждены создавать клевету на основании двух-трех косвенных фактов.
На самом деле, за германскую власть молились на богослужениях только в Берлинской епархии РПЦЗ[26]. Однако о властях молились и другие православные юрисдикции в Германии, в том числе и на приходе Московской Патриархии.
Другим поводом для клеветы стала благодарственная речь митрополита Анастасия на освящении Воскресенского собора в Берлине[27]. Но нельзя забывать, что она была произнесена 12 июня 1938 г., то есть более чем за год до начала Второй мировой войны и за четыре года до нападения Гитлера на Советский Союз.
Благодарность в тот момент серьезных нареканий не вызвала, наоборот, за очень небольшими исключениями, была воспринята спокойно. Антиохийский патриарх Александр III и глава Элладской Церкви архиепископ Хризостом в своих грамотах митрополиту Анастасию выразили свою радость по поводу помощи «великого германского правительства»[28]. На освящении присутствовали представители Сербской и Болгарской Церквей представители правительств Германии, Югославии, Болгарии и Румынии, а также представители Евангелической Церкви Германии. Слова главы РПЦЗ были восприняты как нормальное явление, ведь благодарность за помощь грехом не является. К тому же, хотя более дальновидные уже понимали, куда ведет Германию гитлеровский режим, для большинства он еще не представлялся преступным, наоборот эйфория по поводу Гитлера, «поднявшего Германию с колен», была массовой. Понимание ужаса, в который ввергает мир национал-социализм, пришло лишь после «хрустальной ночи» – еврейского погрома 9–10 ноября 1938 г.
Но даже после «хрустальной ночи» с Гитлером дружили и заключали договоры как западные державы, так и Сталин, причем ни одна из конфессий, ни протестанты, ни римо-католики, ни Московская Патриархия не высказали в адрес своих правительств ни единого слова против их добрых отношений с фюрером. Неслучайно архиепископ Лос-Анжелесский Антоний (Синкевич) впоследствии писал: если московская церковная власть считала германскую власть столь преступной, то почему она не осудила советское правительство за союз с Гитлером в 1939 году?[29]
И все же ни митрополит Анастасий, ни Русская Зарубежная Церковь не обманывалась относительно гитлеризма и других тоталитарных систем. «Фашизм, – сказал архипастырь на Свято-Владимирском торжестве в Белграде (1936 г.), – такой тип государственного устройства, какой никак не может быть нашим идеалом. Он основан на началах принуждения, простирающихся на самую идеологию человека. Но вне свободы – нет нравственного подвига и нет нравственной ответственности. Без последних же мы не мыслим русского православного государства»[30].
В докладах Второго Всезарубежного Собора (1938 г.) явно прослеживается неприятие национал-социализма[31].
Гитлеровской Германии идеи Русской Зарубежной Церкви были чужды. В течение всего периода Второй мировой войны она испытывала притеснения со стороны правительства. После оккупации Югославии гестапо устроило обыск в белградской квартире митрополита Анастасия, было изъято делопроизводство Архиерейского Синода[32]. Одно время под угрозой закрытия находились храмы Зарубежной Церкви в Лейпциге и Дрездене. Эти церкви не были закрыты только потому, что удалось активировать опасение, что такие действия ухудшат отношения с германскими союзниками – Румынией и Болгарией, а также с другими народами юго-восточной Европы[33]. Встречала препятствия и просветительская деятельность Русской Зарубежной Церкви, до середины 1942 г. действовал запрет на ввоз издаваемой РПЦЗ литературы на территорию Рейха, Богемии и Моравии, Бельгии, Голландии и Сербии. В последующие годы в этих областях разрешалось распространять литературу только в храмах или по подписке[34].
Со стороны Русской Зарубежной Церкви предпринимались попытки помогать военнопленным, а также рабочим, вывезенным на принудительные работы (остарбайтерам). Однако нацистское руководство всячески мешало такой деятельности. Хотя митрополиту Берлинскому Серафиму (Ляде) и удалось назначить для окормления лагерей 15 разъездных священников, на практике их деятельность зависела от местных властей, которые часто препятствовали пастырской работе[35].
Сербская Церковь, в годы Второй мировой войны испившая великую чашу страданий, не сделала даже намека на единомыслие митрополита Анастасия с оккупантами. Патриарх Сербский Гавриил прямо защищал главу Русской Зарубежной Церкви: «Митрополит Анастасий с великой мудростью и тактом держался при немцах, был всегда лояльным к сербам, несколько раз подвергался обыскам и не пользовался доверием немцев»[36].
В разных странах, потерявших в годы войны связь с митрополитом Анастасием, архиереи и пастыри относились к войне по-разному. Наивно полагать, что в США или Великобритании клирики выступали бы с поддержкой Гитлера. Что касается официальной позиции РПЦЗ в годы Второй мировой войны, то никакой поддержки нацистскому режиму в ее документах и распоряжениях не было. От самого митрополита Анастасия нацисты требовали обратиться к русскому народу с посланием, где содержался бы призыв выступить на стороне Германии. Однако архипастырь от этого отказался[37]. Не было указаний и молиться за победу Гитлера, наоборот, такие молитвы запрещались. В храмах Русской Зарубежной Церкви предписывалось совершать только молитвы о спасении России.[38]
По мнению архипастыря, дело нацистов, как безрелигиозное и аморальное, было обречено на разрушение. «Этот грозный урок, - говорил архипастырь, предсказывая и судьбу Советского Союза, - нужен был для всего современного человечества, дабы все видели, что кто хочет строить жизнь без Бога, тот строит свое здание на песке и заранее обрекает его на полное крушение»[39].
Другое обвинение, выдвинутое советской пропагандой против митрополита Анастасия, – призывы к атомным бомбардировкам России[40].
Основанием для клеветы стало его пасхальное послание 1948 г., где говорилось о рукотворном и разрушительном адском огне, сжигающем человеческие пороки. Архипастырь говорил, вполне в духе святых отцов, что даже эти взрывы не так опасны для русского народа, как его нравственный упадок[41]. Видеть в этих словах призывы к ядерной войне можно было только при наличии политического заказа.[42]
Послания и труды митрополита Анастасия помогают понять, что он имел в виду. Идея о том, что за грехи человечества Бог карает его катаклизмами, прослеживается во многих записях иерарха и мнение это полностью соответствует библейскому и святоотеческому учению. То, что катастрофы и бедствия могут быть рукотворными, а среди грешников погибают и праведники – также не новая идея. Однако пророков, говоривших о кровопролитных войнах, как способах вразумления человечества, никто в разжигании войн не обвинял и не обвиняет.
В иных своих посланиях митрополит Анастасий как раз призывал умолять Господа, чтобы бедствия грядущей ядерной войны (а она вплоть до 1960-х гг. казалась неминуемой) обошли русский народ, который за десятилетия тоталитарного режима уже перенес тяжелейшие страдания[43]. Иерарх тяжело страдал от того, что опорой и источником коммунизма мир считает Россию, которая, на самом деле, жертва этой губительной для мира идеологии.
Все годы своего изгнания митрополит Анастасий мечтал об освобождении родины, о возвращении в Россию. При его земной жизни эти чаяния так и не осуществились, до окончания «вавилонского плена» он не дожил. Но осталось наследие иерарха – его послания, записи, исследования. И радует то, что они становятся все более востребованными.
Послесловие. От редакции: О войне и атомном огне
Еще в 1945 году владыка Анастасий писал: «Война вскрыла страшные язвы современного общества, таившиеся сначала внутри его организма и ныне обнажившиеся во вне, во всем их отвратительном безобразии. Под прикрытием внешнего благообразия жизни в ней оказалось извращенным и развращенным все, что отличает человека от безсловесных — воображение и мысль и сердце и даже то, что мы привыкли называть нравственным чувством или голосом совести. Насыщенное злобою слово стало кровью.»
Какие потрясающие слова. Касающиеся и нашей современности напрямую. Далее митрополит писал:
«Наука обратилась в древо познания добра и зла, отравляющее чаловеческую душу своими ядовитыми плодами. Мысль, как и слово, движется по лживым или лукавым путям. Искривленная совесть не мирится с правдою, отлетевшею на небеса. Красота исказила свой истинный лик, оторвавшись от своего вечного Первообраза. Любовь, которая по завету Христову, должна простираться на весь мiр, на своих и чужих — на ближних и дальних, на друзей и врагов, возвышаться над всеми перегородками, разделяющими людей между собою, замкнулась в узком самолюбии.
[1] Святитель Димитрий (в схиме Антоний) (Абашидзе) был причислен к лику святых Украинской Православной Церковью в 2011 году.
[2] Русская Православная Церковь за границей: 1918 – 1968. Т. 1-2 / Под ред. А. Соллогуба. – Нью-Йорк. 1968. Т. 1. Ст. 419, 452.
[3] См.: Тальберг Н. Святая Русь на Святой Земле // Православная Руь. 1958. № 14. С. 6; Святитель Иоанн (Максимович) и Русская Зарубежная Церковь. Джорданвилль. 1996. С. 30.
[4] Освящение русского храма в Хевроне // Церковные ведомости. 1926. № 3 - 4. С. 11.
[5] Например, архимандрит (впоследствии архиепископ Московского Патриархата) Мстислав (Волонсевич) в 1954 г. писал в своей докладной записке, что после смерти митрополита Анастасия и архиепископа Виталия (Максименко) Русская Зарубежная Церковь «распадется несомненно» (Подробнее см.: Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в 1939 – 1964 гг. Административное устройство и отношения с Церковью в Отечестве. М. 2015. С. 457).
[6] Подробнее см.: Евфимий (Логвинов), иером. Об отношении митрополита Анастасия (Грибановского) к прославлению во святых Русской Зарубежной Церковью святого праведного Иоанна Кронштадтского // ХV Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Т. 1. М. 2005. С. 305 - 311. - Прот. Николай Артемов (Мюнхен, Германия), О почитании и прославлении св. прав. Иоанна Кронштадтского в зарубежье. ХХ Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Т. 1 – М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. С. 92-104.
[7] Константин, архим. Отец Иоанн Кронштадтский как Божие «знамение» // Православная Русь. 1958. № 24. С. 3.
[8] Сборник избранных сочинений высокопреосвященнейшего митрополита Анастасия, Первосвятителя Русской Зарубежной Церкви, Юбилейное издание ко дню 50-летия священнослужения, Джорданвилль 1948, «Похвальное слово новым священномученикам Русской Церкви», С. 55-62.
[9] Отечник, составленный святителем Игнатием Брянчаниновым. М. 1996. С. 226.
[10] Анастасий (Грибановский), митр. Беседы с собственным сердцем. СПб. 2002. С. 46, 54.
[11] Киприан (Керн), архим. Воспоминания о митрополите Антонии (Храповицком) и епископе Гаврииле (Чепуре). М. 2002. С. 178.
[12] Деяния Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян, состоявшегося 1 / 14 – 11 / 24 августа 1938 года в Сремских Карловцах в Югославии. Белград. 1939 С. 169, 682 – 683, 693.
[13] Анастасий (Грибановский), митр. Беседы с собственным сердцем. С. 188, 191.
[14] Анастасий (Грибановский), митр. Беседы с собственным сердцем. С. 187, 189, 221 – 237.
[15] Анастасий, митр. Рождественское послание // Церковная жизнь. 1949. № 10 – 12. С. 6–7.
[16] Протопресвитер М. Польский (Сост.), Новые мученики Российские, Джорданвилль, т. 1: 1949, 287 стр.; т. 2: 1957, 333 стр.
[17] Определения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви заграницей // Церковная жизнь. 1939. № 1 – 2. С. 8.
[18] Слово, произнесенное митрополитом Анастасием // Церковная жизнь. 1949. № 5 – 6. С. 10.
[19] Определения Архиерейского Собора РПЦЗ // Церковная жизнь. 1951. № 2. С. 2.
[20] Определения Архиерейского Синода РПЦЗ // Церковная жизнь. 1958. № 1 – 6. С. 25 – 26.
[21] Анастасий, митр. Рождественское послание // Церковная жизнь. 1949. № 10 – 12. С. 7.
[22] Определения Архиерейского Собора РПЦЗ // Церковная жизнь. 1953. № 9 – 12. С. 56 – 57.
[23] Послание Собора епископов Русской Православной Церкви заграницей страждущему народу русскому // Церковная жизнь. 1959. № 11 – 12. С. 173 – 174.
[24] Как известно, руководство Московской Патриархии ссылалось на слова апостола Павла о повиновении властям (Рим. 13. 1 - 5). Отвечая на этот довод, Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви в своем Окружном послании 1933 г. отмечал, что авторитетные толкователи апостольских посланий - святитель Иоанн Златоуст (IV в.) и блаженный Феодорит Кирский (V в.) относили слова апостола к самому принципу государственной власти, которая нужна для порядка в обществе, а не к конкретным властителям, среди которых было немало тиранов, захвативших власть силой, и немало врагов Божиих, как библейский царь Саул. Архиерейский Собор сослался и на слова Божии в книге пророка Осии: «Вы поставили царей, но без Меня, поставили князей, но без Моего ведома» (Ос. 8:4.). «Ели бы всякая власть, - говорилось в Окружном послании, - признавалась священной уже в силу факта своего существования, Христос Спаситель не назвал бы Ирода «лисом» (ср.: Лк. 13:32), Церковь не обличала бы нечестивых государей, защищавших ереси и гнавших Православие» (Текст послания см.: Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 6. Ньй-Йорк. 1960. С. 269 - 299).
[25] См. напр.: Никодим, архиеп. «Мир и свобода» (Доклад на региональной конференции в Голландии) // Журнал Московской Патриархии. 1963. № 1. С. 42.
[26] Определения Архиерейского Синода РПЦЗ // Церковная жизнь. 1936. № 7. С. 99.
[27] Освящение Берлинского собора // Церковная жизнь. 1938. № 5 – 6. С. 93 – 96; Злонамеренность или недомыслие? // Утренняя заря. 1938. № 10 – 11. С. 84-85; Немецкая печать об освящении русского православного собора в Берлине // Церковная жизнь. 1938. № 7. С. 110.
[28] Грамота Патриарха Антиохийского Председателю Архиерейского Синода // Церковная жизнь. 1939. № 7. С. 101; Грамота Архиепископа все Эллады Председателю Архиерейского Синода // Церковная жизнь. 1939. № 7. С. 102.
[29] Антоний (Синкевич), архим. Письмо игумену Никону 28.09.1945 // Архив Русской духовной миссии в Иерусалиме (МП). Д. 225-н «Архимандрит Никон».
[30] Юбилейный сборник в память 150-летия Русской Православной Церкви в Северной Америке. ч. 2, Нью-Йорк. 1945. С. 34.
[31] См.: Деяния Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей. С. 460, 520.
[32] К столетию со дня рождения. Блаженнейший митрополит Анастасий // Церковная жизнь. 1973. № 5–7. С. 45.
[33] Шкаровский М. Нацистская Германия и Православная Церковь. М. 2002. С. 249–252. Michail Shkarovskij, Die Kirchenpolitik des Dritten Reiches gegenüber den orthodoxen Kirchen in Osteuropa (1939-1945), Forum Orthodoxe Theologie, Bd. 4, Münster 2004, S. 117-118.
[34] Никитин А. Нацистский режим и русская православная община в Германии. М. 1998. С. 338.
[35] Корнилов А. Преображение России. Нижний Новгород. 2000. С. 87.
[36] Зайде Г. Архиерейский Собор 1946 г. и его значение для Русской Православной Зарубежной Церкви // Церковная жизнь. 1986. № 9 – 10. С. 162.
[37] К столетию со дня рождения. Блаженнейший митрополит Анастасий // Церковная жизнь. 1973. № 5 – 7. С. 46.
[38] Michail Shkarovskij, Die Kirchenpolitik des Dritten Reiches gegenüber den orthodoxen Kirchen in Osteuropa (1939-1945), Forum Orthodoxe Theologie, Bd. 4, Münster 2004, S. 81-82.
[39] Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в 1939 – 1964 гг. Административное устройство и отношения с Церковью в Отечестве. М. 2015. С. 393.
[40] Троицкий С. О неправде Карловацкого раскола. Editions de L’Exarchat Russe en Europe Occidentale. Paris. 1960. Репр. Московская патриархия, 1992. С. 94, 114. Беглов А., Шилкин А. Карловацкий раскол – прошлое и настоящее. М. 1975. С. 18.
[41] Пасхальное послание Председателя Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей // Церковная жизнь. 1948. № 4 - 5. С. 1-11.
[42] От редакции «Вестника»: То, что «заказ» был, и каков он был, видно на судьбе святителя Луки Симферопольского и Крымского (Войно-Ясенецкого). По заказу Г. Карпова, главы сталинского органа по политическому руководству Церковью, ему пришлось написать статью об атомном оружии, которого в тот момент у Сталина еще не было, про «врагов мира», которые «колесо истории <…> надеются остановить страшной ценой третьей мировой войны, ценой истребления атомными бомбами миллионов мирных людей». Говоря о «их решимости прибегнуть к атомным бомбам», автор подчеркивает: «Еще важнее их страх перед неотвратимо надвигающимся социализмом.» Святитель Лука потом писал сыну: «В октябре (1947 г.) я получил от редакции ЖМП срочную телеграмму с просьбой написать для 12 и 1 №№ журнала две статьи о поджигателях войны. Было ясно, что заказ исходит от Карпова, и я был в затруднении: писать вовсе не хотелось, но отказаться было трудно. Явно основывались на том, что меня усиленно пропагандировали за границей и нужно было мое имя. Скрепя сердце, послал две статьи, из которых вторая, гораздо лучшая, не была пропущена цензурой. Получив об этом сообщение, я отказался от печатания первой.» Редакция ЖМП вынудила святителя все же согласиться. (Марк Поповский, Жизнь и житие Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга, Париж 1979, С. 405 и прим. 103, С. 506). Этот эпизод ярко иллюстрирует, почему надо было воспользоваться пасхальным посланием митрополита Анастасия 1948 г., грубо исказив его смысл (далее см. ниже Послесловие от редакции, С. ...).
[43] Анастасий, митр. Рождественское послание // Церковная жизнь. 1951 № 5 – 6. С. 7.