Новозаветный ответ на книгу Иова?

Автор: епископ Иов (Бандманн)

Введение

Ветхозаветная книга Иова остается актуальной всегда. Эта книга, поставившая перед собой вопрос о справедливости Божией в виду страданий и несправедливости в мире (т. н. проблема теодицеи), в течении веков обрела многочисленные толкования, похвалы и возражения. И в наше время вопрос о том, отвечает ли книга Иова вообще на задачу, поставленную самой себе, остается открытым.

Однако не ответил ли Новый Завет, не ответил ли сам Господь Иисус Христос, пришедший исполнить и возбудить надежду на справедливость и вечную жизнь, на вопрос теодицеи? Существует ли христианский ответ на книгу, необузданные вопрошания которой доносятся и до нашего времени? Не является ли в ином случае новозаветное откровение неудовлетворительным?

В Евангелии действительно имеется поразительная параллель к Иову, можно сказать, новозаветный Иов, и, таким образом, прямой и сознательный ответ на ветхозаветную книгу Иова: Речь идет о т.н. «богатом юноше» (Мф 19: 16-30; Мк 10:17-31; Лк 18:18-30). Данный текст будет здесь подвергнут разбору, экзегетическому анализу.

Ветхозаветный Иов

«Иов и его друзья», Илья Репин, 1869

В лице ветхозаветного Иова мы с большой вероятностью имеем перед собой литературного героя из рассказа-притчи о страдающем праведнике. Это особенно очевидно из почти утрированной праведности Иова, а также из его сказочного благополучия. В действительности автор данной истории полностью давал себе отчет в том, что непорочного праведника не существует и что, следовательно, в несчастье никогда невозможно определить, не является ли страдание результатом собственных промахов и в какой это мере. Именно по этой причине, как нам кажется, Иов изображается как идеальная личность или, по крайней мере, как человек исключительной праведности с тем, чтобы через него с особенной ясностью поставить вопрос теодицеи и донести этот вопрос до Бога.

Центральная тема книги Иова — вопрос о том, зависит ли судьба человека всецело от его дел, т.е. является ли она «заслуженной» или нет. Если следовать сюжету, то такая связь между делами и судьбой, по крайней мере, существует не всегда; причины индивидуальной судьбы человека во многих случаях скорее скрыты. Если в начале истории Иов награждается за свою праведность счастливой жизнью, то с внезапным наступлением несчастья данная связь полностью нарушается. Иов вынужден мирится с тем, что он подчинен свободе Божией.

С другой стороны, рассказчик показывает нам здесь уникальное в истории событие: Бог испытывает безупречного праведника с целью показать дьяволу (и читателям), что истинная справедливость и благочестие не зависят и не должны зависеть от награды в виде земного благополучия, но что праведник даже в глубочайшем страдании и горе остается верным и покорным Богу. Иов, выдержавший испытание (Иов 1:21 Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!, не просто законопослушен; он воистину усвоил заповедь Божию, известную как «старейшее выражение еврейского самопонимания»[1]:

Втор 6:4 Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими.

Однако столь безусловная любовь к Богу и верность ему еще не разрешают вопрос теодицеи. Этот вопрос сам Иов откровенно ставит в пространной части книги, состоящей из речей главного героя и его друзей. В своем прямом обращении к Богу он примерно так заостряет вопрос: «Или Ты мне как праведнику окажешь справедливость, или Ты моей судьбой докажешь, что этот мир несправедлив». При этом он не ограничивается своей собственной судьбой, но описывает мир, всецело заклейменный несправедливостью:

Иов 9:22 Всё одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного. 23 Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается. 24 Земля отдана в руки нечестивых; лица судей её Он закрывает. Если не Он, то кто же?

В конце концов книга Иова разрешает это нестерпимое напряжение ответом самого Бога. Обе речи Бога (Иов 38:1-42:6), выдержанные в стиле аргументативной речи, читаются как порицание Иова. Бог возвещает, что Он сотворил мир вполне хорошим и что Он управляет им с бесконечной мудростью, справедливостью и благостью. Иов как смертный человек со своей ограниченной точки зрения просто не способен увидеть, не говоря о том, чтобы понять, всю глубину и сложность мироздания. Для этого ему недостает как величины обзора, так и способности видеть маленькие, казалось бы, незначительные детали промысла Божия. Иов вынужден отозвать свое обвинение и покаяться в своем почти-что-богохульстве:

Иов 42:2 Знаю, что Ты всё можешь ... я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. ... Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле. 

В конце концов занавес откровения Божьего вновь закрывается. Иову воздается по справедливости: он получает больше богатств, сыновей и дочерей, чем он когда-либо имел — все, казалось бы, в порядке. И все же эта книга оставляет после прочтения ощущение некоторого дискомфорта ввиду широко раскрытой проблематики теодицеи, озвученной жалующимся Иовом. Все мы переживаем страдания и несправедливости, которые остаются без видимого Божьего ответа.

Новозаветный Иов?

«Христос и богатый юноша», Генрих Гофман, 1889

Чтобы понять, в чем заключается новизна учения Иисуса Христа о праведности Бога, стоит сначала взглянуть на перикопу, в которой прослеживаются тесные структурные параллели с литературой Премудрости Ветхого Завета, — нам еще предстоит выяснить, возникли они случайно или были использованы сознательно, — это притча «о богатом юноше» (Мф 19:16-30; Мк 10:17-31; Лк 18:18-30), в которой, как мы увидим, видны точки соприкосновения с основными идеями повествования Книги Иова. В качестве основы для моего экзегетического толкования я использую вариант Евангелия от Марка 10:17-31, поскольку, по моему мнению, именно на нем проще всего можно продемонстрировать параллели с историей Иова.

О богатом [юноше] (Мк. 10:17-31)

Когда выходил Он в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог.

Знаешь заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не обижай», «почитай отца твоего и мать».

Он же сказал Ему в ответ: Учитель! всё это сохранил я от юности моей.

Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, [взяв крест — эти слова отсутствуют в критическом греческом тексте и в немецком переводе Elberfelder Bibel — Прим. переводчика].

Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение.

И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!

Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие!

Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.

Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись?

Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу.

И начал Петр говорить Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою.

Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зе́мли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной.

Многие же будут первые последними, и последние первыми.

Анализ текста

Перикопу можно разделить на три сцены[2]. В первой Иисус разговаривает с неким человеком (только у Матфея он становится юношей, возможно потому, что сцена непосредственно следует за благословением детей, Лука, в свою очередь, делает его «ἄρχων» — «князем», вероятно, чтобы подчеркнуть то, что он богат), во второй сцене (ст. 23-27) — с учениками, в третьей (ст. 28-30) — с Петром. Далее следует логия общего характера («Многие же будут первые последними, и последние первыми», ст. 31). Тема земных привязанностей и спасения в загробном мире объединяет все три сцены, при этом видно постепенное развитие этой темы.

В первой сцене (ст. 17-22) к Иисусу подбегает неизвестный («εἷς»), которой задает вопрос: «что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?». На серьезность его намерений и его решительность указывают коленопреклонение и почтительное приветствие «Учитель благий!». Приветствие «учитель» используется довольно часто, особенно у Марка, но сочетание «учитель благий» встречается только один раз, в этом отрывке. Иисус отклоняет такое обращение, говоря, что благ только Бог[3].

Ответ на вопрос этого человека на первый взгляд кажется простым. Следует соблюдать заповеди, которые ему известны как еврею[4]; кроме того, в своем ответе Иисус приводит в пример заповеди из второй части Декалога. Когда Иисус услышал, что этот человек соблюл все заповеди от юности своей[5], он посмотрел на него, «полюбил» его и сказал: «одного тебе недостает[6]: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною». После чего задавший вопрос видимым образом расстроился («смутился») и ушел. Рассказчик приводит причину такой реакции: «потому что у него было большое имение».

Сразу после этих слов следует вторая сцена. Непосредственно реагируя на произошедшее, Господь взывает к окружавшим Его ученикам: «как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие!». Можно было бы рассмотреть эту фразу в отрыве от контекста, в качестве имеющего общий смысл утверждения; в таком случае ее смысл усилился бы, в том духе, что богатому человеку невозможно войти в Царство Божие. Ученики «чрезвычайно изумлялись» [буквально — «ужасались» — Прим. переводчика] (ст. 24а), хотя эта фраза вообще не должна к ним относиться, потому что, как позже заметил Петр, они уже «оставили все»[7]. Иисус подчеркивает эту мысль, повторяя ее еще раз, но при этом существенным образом изменяет предложение, так что у него появляется новый смысл. Согласно древнейшим известным нам рукописям, повторяя фразу во второй раз, Иисус расширяет круг тех, к кому она относится («Как трудно войти в войти в Царствие Божие», ст. 24b), и тем самым смещает акцент с людей богатых на всех христиан; согласно тексту большинства (византийскому тексту), Он уточняет сказанное в том смысле, что не обладание богатством становится препятствием ко входу в Царство, а только неправильное к нему отношение (а именно, «надежда» на богатство).

Верблюд из притчи на портале церкви святого Бонифация в Дортмунде

Остроумные и парадоксальные[8] слова о верблюде, пытающемся пролезть в игольное ушко, снова относятся к богатым людям[9]. По мнению Иоанна Златоуста, этот образ означает, что не только, по словам Господа, «трудно» богатому войти в Царство Небесное, но и вообще «невозможно, и не просто невозможно, но бесконечно невозможно»[10]. И вновь, категоричность этих слов вызывает ужас у учеников, которые теперь спрашивают друг друга, кто же вообще может быть «спасен». В своем ответе (ст. 27) Иисус показывает, что богатство не является абсолютным препятствием для вступления в сообщество спасаемых, «ибо все возможно Богу».

В третьей сцене Петр подхватывает тему, на этот раз в связи с апостольским призванием: «мы оставили всё и последовали за Тобою». Таким образом, Петр считает, что и он сам, и другие апостолы последовали одному и тому же призыву Иисуса. Только в версии Матфея он добавляет вопрос, который, на самом деле, и так подразумевается: «Что же будет нам?» По сути, Господь уже ответил на этот вопрос в своем разговоре с богачом, пообещав ему за розданное богатство «сокровище на небесах». В то время как в версии Марка Иисус еще раз подтверждает свои слова о том, что тот, кто ради Него добровольно отказался от «дома, или братьев, или сестер, или отца, или матери, или жены, или детей, или земель», то есть от родственных[11], социальных и имущественных связей, будет вознагражден «во сто крат более», — а именно, такой человек получит «ныне, во время сие, среди гонений, ... домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизнь вечную»[12], — с другой стороны, у Матфея и Луки Он сперва прямо отвечает на вопрос Петра об особом призвании (двенадцати) апостолов: «когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей», они «сядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых». Наконец, согласно Матфею, стократная награда, по-видимому, ждет человека исключительно в загробном мире.

Различия в версиях синоптических Евангелий, а также большое количество разночтений в рукописях указывают в том числе и на то, что раннюю Церковь активно интересовала этическая сторона вопроса об отношении к собственности[13]. То же самое мы видим и в истории рецепции, на которую, однако, в большей степени повлияла версия Матфея, а не Марка. Тем не менее, св. Климент Александрийский в своей книге «Кто из богатых спасется» рассматривал эту перикопу на основе Евангелия от Марка, которому в Александрии оказывали предпочтение перед другими евангелиями[14] — редкий для того времени случай подробного экзегетического толкования отдельного отрывка. Внимание св. Климента обращено к богатым членам церковной общины, которые опасаются за свое спасение по причине резких слов, сказанных Иисусом о богатых людях. Точно так же, как сам Иисус в рассматриваемой нами перикопе дает богатым надежду, указывая на всемогущество Бога («все возможно Богу»), так и Климент усматривает положительную роль, которую богатые могут играть в обществе, и побуждает их рассматривать свои богатства как данные Богом дары, которые должны служить не только для удовлетворения их собственных потребностей, но за которыми следует ответственность за их справедливое и согласное с волей Бога распределение, в особенности среди бедных. Однако в ранней Церкви не было настоящего христианского «коммунизма»[15] (как, например, в ранней иерусалимской общине согласно Деян 2:44 и далее), поскольку даяние всегда рассматривалось как добровольный акт милосердия. Особняком стояли те, кто был «отделен» и призван стать странствующими проповедниками, кто непосредственно следовал призыву Иисуса «следовать» Ему[16] и не должен был носить «ни мешка, ни сумы́, ни обуви» (Лк 10:4). Как мы узнаем из Дидахе[17], церкви, в свою очередь, были обязаны принимать таких странствующих проповедников и снабжать их самым необходимым[18] перед тем, как они отправятся в путь дальше.

Св. Кирилл Александрийский, рассматривая текст Евангелия от Луки, не верит в доброе намерение «начальствующего», которого он скорее считает одним из «лукавых людей», посланных иудейскими первосвященниками и книжниками, которые, «притворившись благочестивыми, уловили бы Его в каком‐либо слове» (Лк 20:20)[19]. Св. Иоанн Златоуст не делает таких далеко идущих выводов: чтобы доказать, что намерения богача были добрыми и искренними, он в своем комментарии на Матфея указывает на то, что богач преклонил перед Иисусом колени, а также ссылается на доброжелательное отношение Иисуса к богачу в версии Марка. Однако, согласно Златоусту, осуждаемая Иисусом жадность обращает в ничто все остальные добродетели богача и даже его явное стремление к Царству Небесному[20].

Сравнение с Иовом

Очевидные параллели истории богатого юноши с историей ветхозаветного Иова, как кажется, не рассматривались ни в классической литературе, ни в современных экзегетических комментариях. Обе фигуры отличаются как огромным богатством, так и, как кажется, фантастической праведностью, — где еще в Новом Завете мы встретим человека, который бы с детства соблюдал все заповеди, — помимо самого Иисуса? Если про богатство Иова говорится, что оно было благословением от Бога и наградой за его праведность, то, несомненно, то же самое можно сказать и о богатом юноше. Бог испытывает Иова, забирая у него все состояние и даже здоровье. Так же Иисус испытывает богатого юношу, но предлагает ему самому, добровольно, продать все, что он имеет, и раздать бедным. Оба требуют от самого Бога ответа на экзистенциальный вопрос, оба получают этот ответ и могут сказать (Иов 42:5): “Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя”. 

Здесь мы оказываемся на развилке Ветхого и Нового Заветов: в то время как Иов за свою непревзойденную праведность и верность, был благословлен Богом еще большим, чем прежде, богатством, а также детьми, и в конце концов умер «в старости, насыщенной днями» (Иов 42:17), — самое большее, о чем мог просить израильтянин, — Иисус объясняет богатому человеку, что есть нечто большее, чем праведность и земные благословения, которые следуют за ней. «Хочешь ли быть совершенным?» — спрашивает Иисус юношу, обещая ему «сокровище на небесах», если тот продаст все, что имеет, и последует за ним, т. е. воспримет образ жизни Господа[21], который «не имеет, где приклонить голову» (Мф 8:20). Этим он приобретет новых «братьев и сестер, и матерей, и детей»: тех, кто собрался вокруг Господа и «будет исполнять волю Божию» (Мк 3:34). Однако, он также разделит с ними судьбу одного из избранных мира, которые будут гонимы (Мк 10:30), ненавидимы (Ин 15:19) и будут считаться «безумными Христа ради», «немощными» и «в бесчестии» (1 Кор 4:10). Истинные плоды своей жизни в бедности и лишениях он увидит лишь «в веке грядущем».

Более того, отказ от богатства — это не просто краткое испытание или залог обретения чего-то лучшего и высшего: имущество, как и любые земные привязанности, представляет собой бремя, которое удерживает тех, кто пристал к ним всем сердцем, от того, чтобы начать новую жизнь, «в Духе Божием» (Рим 8:9), что затрудняет восхождение к небесному сообществу Божию[22], как замечает и Климент Александрийский:

… ὅτι καὶ αὐτῆς τῆς περιουσίας καθ’ αὑτὴν ἱκανῆς οὔσης χαυνῶσαι τὰς ψυχὰς τῶν κεκτημένων καὶ διαφθεῖραι καὶ ἀποστῆσαι τῆς ὁδοῦ, δι’ ἧς ἐπιτυχεῖν ἔστι σωτηρίας …

… в то время как изобилия само по себе достаточно, чтобы расслабить и развратить умы имущих и отвратить их от пути, которым может быть достигнуто спасение…[23]

«Одного тебе недостает», — сказал Иисус богатому юноше. Чего же недоставало этому праведнику? Не чувствовал ли сам богатый юноша, что ему чего-то недостает, хотя он и соблюдал с детства все заповеди? Иначе зачем он пришел к Господу с вопросом: «Что мне делать?». Одной праведности по закону недостаточно, она одна не приносит спасения. Пусть даже для обычного человека вряд ли возможно соблюдать все заповеди, — как это все же делали Иов и богатый юноша, эти живые «примеры для подражания», — для Христа этого уже недостаточно. Требуется целостное обращение к Богу, равносильное отвержению всего не-Божиего, всего, что препятствует совершенной любви к Богу. «Никто не может служить двум господам... Не можете служить Богу и мамоне» (Мф 6:24). Даже привязанность к другим людям может стать препятствием для нашего спасения:

«Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10:37).

Немилосердное как будто слово Спасителя, по-моему, следует понимать так, что если любовь разделяет и исключает, тогда она недостойна Христа. Что это говорит нам о причинно-следственной связи между поступками и судьбой, которая соглшасно ветхозаветной мудрости отображает справедливый миропорядок Божий? Недостаточно, расчетливо отсчитать Богу «десятину», отмеренную «положенную» часть нашей жизни, отвести Ему некую долю наших сердец. Также и рациональное учреждение любви к ближнему — милостыня, данная «от избытка» (Мк 12:42 и далее) — не достаточный отклик на зов Христа. Ограниченный список заповедей, которые внешним образом исполняются — больше не мера морали. Человек призван к не меньшщему, чем принести Богу всецелое свое сердце, как это по сути требуется уже и во Второзаконии (6:5)! Что это значит, открывается только во Кресте Христовом, Его жертвенной любовью.

В то время как в конце книги Иова восстанавливается прямая связь между поступками и последствиями, то здесь Иисус порицает всех тех, кто надеется на земную награду за свои добрые дела, вместо того, чтобы искать Царства Небесного и с радостью употреблять для этого все имеющееся средства[24].

«Подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то» (Мф 13:44).

Иисус Христос свидетельствует также о справдливом Боге, который будет воздавать всем по делам их. Однако связь делания и последствий откладывается на последний день, на страшный суд. А судьба нынешнего времени превращена в Крест следования Христу, время покаяния и испытания в перспективе Божиего Царства.

Призыв к покаянию и ученичеству — основные темы проповедей Иисуса во всех Евангелиях. Он слышен в многочисленных сценах призваний и особенно в притчах о Царстве Божием. Притом призыв Иисуса Христа имеет разное значение для тех, кто его слышит. Также и прямое предложение, обращенное к этому конкретному богатому человеку, — раздать свое имущество, в определенном смысле представляет собой индивидуальный терапевтический «диагноз» Христа, который поддается обобщению лишь в ограниченной степени[25]. Поэтому Господь может сказать, что богатому спастись нечеловечески трудно, но все же возможно, так как «Богу все возможно». Возможность для человека — любого человека, не только для богатого, — достичь Царства Божия зависит не от внешних обстоятельств, таких как происхождение, наличие имущества и т. д., а от благодати Божией, пути которой часто неисповедимы.

Проваливает ли свой экзамен этот новозаветный «Иов», в противоположность своему ветхозаветному прообразу, или сдал его в конце концов, из евангельского повествования заключить не дано. Можно однако сказать, что выпавшее ему испытание было даже труднее, чем некогда требовалось от Иова, — что Господь потребовал от него большего, самому отказаться от своего богатства, добровольно принять нищету, изгнание из общества и гонения, которые не прекратились бы до конца его жизни, — и все же его провал вполне характерен, не только как для человека богатого, но и по причине глубоко укорененного тогда (как, впрочем, и сейчас) представления о существовании справедливости и прагматичного понимания религии, широко распространенного доселе принципа “do ut des” (лат. даю, чтоб ты дал).

Заключение

Параллели между Иовом и богатым юношей очевидны и не оставляют сомнения в сознательной ссылке на ветхозаветную книгу. Тема богатства и бедности пространно озвучивается в проповеди Христа, и в ее контексте Иов, благословенный Богом сказочным богатством и скончавшийся в старости, насыщенный днями (Иов 42:17), является особенным вызовом. Новозаветная теодицея не исчерпывается ответом на вопрос богатого юноши «Что мне делать?». Однако уже здесь становится очевидным, насколько радикально изменилось видение данной проблематики, как и то, что этот вопрос получает свой четкий ответ в явлении самого Бога на земле.

[1] Ismar Elbogen, Der jüdische Gottesdienst in seiner geschichtlichen Entwicklung, Frankfurt am Main 1924.

[2] Andreas Lindemann, Eigentum und Reich Gottes. Die Erzählung ‚Jesus und der Reiche‘ im Neuen Testament und bei Clemens Alexandrinus, Zeitschrift für Evangelische Ethik, 50 (2006), S. 90ff, напротив, Joachim Gnilka, Das Evangelium nach Markus, (Evangelisch-Katholischer Kommentar zum Neuen Testament II/2 Mk 8,27-16,20), Zürich – Neukirchen – Vluyn 1979, S. 84, делит перикопу на две части: встреча с богатым человеком (17-22) и последующее наставление учеников (23-27).

[3] Ср. Wilhelm Egger, Nachfolge Jesu und Verzicht auf Besitz, Theologisch-Praktische Quartalschrift, 128 (1980), 128: «Вопрос “Что ты называешь Меня благим?” можно, таким образом, перефразировать по смыслу: “Что я значу для тебя — и как это утверждение соотносится с израильской верой в единого Бога?”».

[4] Ср. ibid., , 129.

[5] В версии Евангелия от Матфея юноша прямо спрашивает: «Чего еще недостает мне?» (Мф. 19:20), то есть он понимает, что еще не достиг цели.

[6] Матфей добавляет условное предложение «если хочешь быть совершенным...», которым усиливается сказанное в стихе 17: «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди».

[7] Ср. Joachim Gnilka, Das Evangelium nach Markus, (Evangelisch-Katholischer Kommentar zum Neuen Testament II/1 Mk 1-8,26), Zürich – Neukirchen – Vluyn 1978, S. 88: «Когда Иисус обращается к ученикам со словом «дети» (только у Марка), это означает, что и их тоже (и их в особенности) затрагивает этот разговор. Евангелист как бы подготавливает следующую сцену с участием Петра, показывая, что и бедные полностью зависят о Бога».

[8] См. Konstantin Nikolakopoulos, Καινή Διαθήκη και Ρητορική, Katerinē 1993, S. 103; 127.

[9] Здесь перед мысленным взором встает образ нагруженного вьючного животного, которого хозяин пытается протолкнуть через узкий проход.

[10] Johannes Chrysostomos, In Matthaeum homilia 63, PG 58, 605: «Εἰπὼν δὲ δύσκολον, προϊὼν δείκνυσιν ὅτι καὶ ἀδύνατον, καὶ οὐχ ἁπλῶς ἀδύνατον, ἀλλὰ καὶ μετ’ ἐπιτάσεως ἀδύνατον· καὶ τοῦτο ἐκ τοῦ παραδείγματος ἐδήλωσε…».

[11] Только Лука также говорит об оставлении жены (18:29).

[12] Этот логион первоначально мог передаваться отдельно, вне данного в Евангелиях контекста, ср. Andreas Lindemann, Eigentum und Reich Gottes. Die Erzählung ‚Jesus und der Reiche‘ im Neuen Testament und bei Clemens Alexandrinus, Zeitschrift für Evangelische Ethik, 50 (2006), S. 92.

[13] Ibid., S. 95, S. 95.

[14] Ни место создания, ни адресат Евангелия от Марка не могут быть точно определены, но Иоанн Златоуст в своем комментарии (Слово 1:3) называет Александрию местом написания этого Евангелия, ср. Konstantin Nikolakopoulos, Das Neue Testament in der Orthodoxen Kirche. Grundlegende Fragen einer Einführung in das NT, Berlin 2011, S. 125ff; Udo Schnelle, Einleitung in das Neue Testament, Göttingen 2002, S. 244ff; Joachim Gnilka, Das Evangelium nach Markus, Zürich – Neukirchen – Vluyn 1978, S. 32ff.

[15] Община Луки, возможно, переняла критику богатства Иисусом в ее первоначальной, несмягченной резкости и, по-видимому, также применяла такое отношение на практике, ср. Peter Klein, Die lukanischen Weherufe Lk 6, 24-26, ZNW, 71, 3-4 (1980), 158. Таким образом, у Луки последовательно произносится благословение бедным (Лк. 6:20), провозглашается «горе» богатым (Лк. 6:24), а также описывается радикальный отказ от частной собственности в ранней иерусалимской церкви (Деян. 4:32-35). См. Wolf-Dieter Hauschild, Christentum und Eigentum. Zum Problem eines altkirchlichen „Sozialismus“, Zeitschrift für Evangelische Ethik, 16 (1972), 34-49.

[16] Gerd Theißen, „Wir haben alles verlassen“ (Mc. X. 28) Nachfolge und Entwurzelung in der jüdisch-palästinischen Gesellschaft des 1. Jahrhunderts n. Ch., в: Gerd Theißen (Hg.) Studien zur Soziologie des Urchistentums, Tübingen 1979, S. 107ff.

[17] J.P. Audet, La Didachè. Instructions des Apôtres, Paris 1958, S. 230f; Joseph A. Fischer, Die Apostolischen Väter. Eingeleitet, herausgegeben, übertragen und erläutert, Darmstadt 91986, S. 32-43.

[18] Gerd Theißen, Wanderradikalismus, в: Gerd Theißen (Hg.) Studien zur Soziologie des Urchristentums, Tübingen 1979, S. 86ff.

[19] Cyril of Alexandria, Commentary On The Gospel Of Saint Luke, Transtlated by R. Payne Smith, Long Island, NY 1983, S. 487.

[20] Johannes Chrysostomos, In Matthaeum homilia 63, PG 58, 603: «Ἀλλὰ πολλὴ τῶν χρημάτων ἡ τυραννὶς, καὶ δῆλον ἐντεῦθεν· κἂν γὰρ τὰ ἄλλα ὦ μεν ἐνάρετοι, πάντα αὕτη λυμαίνεται τὰ ἄλλα».

[21] Дидахе XI, 8. См. Gerd Theißen, Wanderradikalismus, в: Theißen (Hg.) Studien zur Soziologie des Urchristentums, Tübingen 1979, S. 83.

[22] Justin Popović, Kommentar zum Evangelium nach Matthäus (Übersetzt von S.E. Metropolit Mark), München 2020, S. 489: «Если человек предпочитает что-либо или кого-либо Господу Христу, он не может следовать за Ним по пути совершенства».

[23] Clemens von Alexandreia, Quis dives salvetur 1,3, Berlin 1970, S. 159; перевод на немецкий язык:  Clemens von Alexandreia, Welcher Reiche wird gerettet werden? 1,3, Otto Stählin (Hg.), Bibliothek der Kirchenväter München 1934, S. 228.

[24] Ср. Joachim Jeremias, Die Gleichnisse Jesu, Göttingen, 81970, S. 199: «Все меркнет перед сиянием обретенного сокровища. Ни одна цена не кажется слишком высокой. Беззаветная преданность самому драгоценному становится само собой разумеющейся».

[25] См. Joachim Gnilka, Das Matthäusevangelium II. Teil, (Herders Theologischer Kommentar zum NT 1,2), Freiburg i. Br. 1988, S. 167.