Таинство исповеди – проблемы и решения в современной практике

Данный доклад был зачитан в рамках Общего пастырского собрания двух Германских епархий Русской Православной Церкви Московского Патриархата и Русской Православной Церкви Заграницей 2 октября 2025 г. в храме святой великомученицы Варвары г. Крефельд.

Введение

Исповедь наряду с Евхаристией являются теми двумя центральными таинствами Православной церкви, в которых священнослужители и верующие участвуют регулярно, многие раз или чаще в неделю.

Литургическое богословие 20 века помогло освоить смысл Евхаристии, как таинства Царства Божия, присутствующего в нашем мире в качестве Церкви Христа, и способствовало изменению практики причащения в сторону более частого участия в Евхаристии. В то же время исповедь осталась на мой взгляд недоосмысленной. И хотя она подтянулась в сторону частого причащения и стала почти столь же частой, понимание того, что же именно мы делаем, проводя через исповедь сотни людей, оставляет желать лучшего.

В данном докладе, основанном на многолетнем опыте исповедания в многолюдном приходе, я постараюсь обозначить некоторые проблемы, с которыми, как мне кажется, мы сталкиваемся в нашей практике, а также предложить модель осмысления исповоди, которая может помочь нам лучше структурировать ее понимание и через это дать возможность приходящим к нам получить пользу от этого замечательного церковного установления.

Прот. Илья Лимбергер читает доклад

Покаяние в Св. Писании

Слова «покаяние» и «покайтесь» звучат в НЗ примерно 40 раз. Христос призывает к покаянию в начале Своей проповеди (Мт. 3,2; Мт. 4,17; Мк. 1,15). Иоанн Предтеча говорит о принесении «достойного плода покаяния (Мт. 3,8; 3,11 и парал.) Господь говорит, что пришел призвать грешников к покаянию (Мт. 9,13) и посылает Апостолов проповедовать покаяние и исцелять (Мк. 6,12). В течении евангельского повествования мы видим несколько примеров – в основном женского – покаяния. В качестве примера покаяния мужчины можно привести притчу о мытаре и фарисее, которая, однако, в нашем контексте оставляет несколько вопросов без ответа: о чем именно переживал мытарь? Изменил ли он свою жизнь? А также некоторые другие. В конце Своей проповеди Христос дает Апостолам власть связывать и разрешать грехи людей, что они и начинают исполнять, как описано в ДА (2,38; 3,19; 5,31; 13,24; 17,30; 20,21; 26,20). В апостольских посланиях понятие покаяния встречается нередко. Относится оно там как к обращающимся ко Христу (2Пет 3,9; Рим. 2,4), так и к тяжко согрешившим христианам (2Кор. 7,9-10; 12,21; Евр. 6,6). Так же знаменателен призыв к покаянию, обращенный к Ангелам Ефесской (Откр. 2,5), Смирнской (Откр. 2,16), Сардийской (Откр. 3,3) и Лаодикийской (Откр. 3,19) церквей и направленный на исправление целого сообщества. Интересно, что в Ин. это понятие не встречается вообще.

Однако – нет примеров, чтобы уже крещенные христиане совершали покаяние в незначительных грехах; нет примеров, чтобы апостолы или иные христиане каялись в ежедневных грехах и дурных мыслях.

Современная практика

Современная практика частой исповеди выросла

1. из монашеской практики откровения помыслов и

2. из многовековой практики редкого причащения и обязательной исповеди перед ним.

Когда во второй половине 20-го века редкое причащение сменилось частым, то эта перемена привела также и к практике частой исповеди, которая, оставаясь неосмысленной, и приводит к тем странным и даже вредным последствиям, о которых я скажу ниже.

Проблемы и вредные последствия современной практики

Для начала хочу сказать, что исповедь остается относительно беспроблемной в отношении людей, впервые приходящих в церковь и кающихся в соделанных за взрослую жизнь согрешениях. Здесь она наиболее приближается к тому изначальному призыву покаяния, который звучит в Евангелии и который был воспринят Церковью. Тут она действенно помогает человеку в его обращении к Христу.

Проблемы, о которых речь пойдет в дальнейшем относятся скорее к людям, уже относительно давно вошедшим в Церковь и искренно старающимся вести христианский образ жизни как лично так и в своей семье и в обществе. По моему опыту таких сейчас большинство.

Смысл слова «покаяние»

Смысл слова "покаяние" в русском языке не понятен. Для русского уха это слово звучит в основном в аспекте раскаяния в содеянном. И если в начале своего прихода в Церковь человеку реально есть, в чем раскаяться, то со временем «материала» для исповеди – во всяком случае с точки зрения такого понимания слова «покаяние» – становится все меньше.

Со временем происходит незаметное смешение двух аспектов – раскаяния в конкретных грехах, как правило сексуального и агрессивного характера с одной, и разговора с духовником о жизненных проблемах, страхах, надеждах, вопросах выбора пути и проч., с другой стороны. Последнее легко превращается в бесплодное нытье о недостатках собственных и окружающих людей, и о житейских проблемах.

Таким образом, исповедь становится поверхностной, выхолощенной, трафаретной. Значение начинают приобретать списки грехов, взятые из книг, исповедь перестает быть личным переживанием, но становится формальным актом и пропуском на Причастие. Примеры таких исповедей мы все знаем и, насколько мне известно, многие священники страдают от этого, но не знают, что с этим делать.

Проблемы такой исповеди для священника и для исповедающихся

Исповедь начинает надоедать, причем как самим исповедающимся, так и священнику, принимающему такие исповеди в большом количестве. Первые начинают жаловаться, что годами говорят одно и тоже без какого-либо изменения. Священники же, испытывая скуку, стараются избавиться от исповеди либо совершая ее быстро и формально, либо заменяя на так наз. «общую» исповедь. Последняя, однако, характер формальности не теряет, а скорее наоборот подчеркивает. Я слышал, например, что некоторые священники радуются, что во время мер против короновируса можно было полностью перейти на «общую» исповедь, да и остаться на ней.

Другая проблема нашей исповеди состоит во взаимозависимости верующего и духовника: первый приходит ко второму, ожидая его руководства, его решения по тому или иному вопросу. Достаточно часто духовник попадается на эту удочку и, вместо того, чтобы помочь своему чаду на пути к свободе и личному Богообщению, пожизненно руководит им в мелких и крупных вопросах, через это закрепляя пассивность и инфантильность верующего, а также свое мнимое превосходство. Как следствие – контроль и власть со стороны священника, безответственность и инфантильность со стороны мирян. В некоторых случаях такая практика покаяния и исповеди открывает дверь манипуляциям со стороны духовника и со-зависимости духовника и прихожан.

Негативные последствия такой исповеди для прихожан

• Для того, чтобы годами иметь материал для исповеди, некоторые прихожане чувствуют необходимость возведения на себя напраслины («во всем грешна»), углубляют в себе постоянное чувство вины, я – плохой. Действительно, чувство вины – связано с грехопадением и является одной из фундаментальных экзистенциальных категорий бытия. Оно может явиться конструктивным в том смысле, что углубляет мироощущение, делая его менее поверхностным. Человек, встретившийся со своей виной, может принять и понять вину других, стать более сострадательным и терпимым к ошибкам и промахам других людей, и исповедь может в этом помочь. С другой стороны, исповедь может и фиксировать чувство вины, превращать его в бесплодное нытье о своих промахах, в постоянное и неконструктивное недовольство собой и другими. Есть высказывание, что покаяние – это молитвенное сокрушение о грехах своих и всего мира. Красиво сказано, но только в экзистенциальном, ни в коем случае не в личном психологическом смысле слова.

• Многие прихожане с детства учаться исповеди по заученным из книг или от взрослых словам, что способствует скорее отчуждению от своего внутреннего человека, от своих собственных души и сердца. Так одна одиннадцатилетняя девочка принесла на исповедь три греха, записанные на листочке: врала, осуждала, брата кусала. Только последний пункт – лично ее, может быть первый. В отношении второго думается, что она не знала, что это значит.

• Наш способ исповеди предпочитает и закрепляет одни психологические качества и даже расстройства и отвергает другие. Так, люди с депрессивным и компульсивно-обсессивным мироощущением приветствуются, так как первые готовы обвинять себя даже в мельчайших проступках и плакать о них, а вторые без конца копаются в своих мыслях и мыслях о мыслях и компульсивно и навязчиво стараются соблюдать все предписания. Тем самым считается, что те и другие по настоящему каются. Напротив, скажем, прихожане с истерическим или шизоидным типом характера скорее оцениваются как «неумеющие каяться».

• С этим связан и магически-культовый уклон в нашей исповеди. Исполнение ритуала – без реального активного участия самого человека в осознании и изменении себя – даёт временное облегчение душе, но тем самым и стабилизирует существующее положение. Частая исповедь служит, таким образом, стабилизации душевной жизни. Это в общем неплохо. Но это же приводит и к стабилизации отрицательных состояний - можно ничего не менять годами.

• Исповедающийся как правило не ставит перед собой какой-либо положительной цели. При этом такое отношение до некоторой степени заложено в нашу систему, которая ставит табу на успех достижения цели, если бы таковая нашлась

• Частая исповедь, в которой смешивается раскаяние в поступках и в дурных мыслях является также попыткой переноса монашеской практики в семейную жизнь. «Главное для христианина - молитвенно-покаянная жизнь души, ибо только она приносит плоды, которые перейдут в жизнь вечную. Вся прочая внешняя деятельность человека полезна постольку, поскольку она способствует этому духовному деланию» («Начальник тишины», инок Всеволод (Филипьев), изд. «Паломник», Джорданвиль) - вредная редукция, особенно для христианских жён, мужей, мам и пап.

Профанация исповеди

Следствием перечисленных перекосов в понимании и практике исповеди является профанация и бесполезность исповеди. Она остается необходимым условием для того, чтобы приступить к Причастию. В отношении же к духовному росту христианина она пробуксовывает, это упражнение вхолостую.

Получается, что с одной стороны утверждается ее необходимость, а с другой стороны, как следствие ее формализации через общую исповедь либо очень быструю, формальную личную исповедь («Грешен? Грешен! Следующий!»), утверждается ее ненужность.

Такой парадокс не может не вызывать когнитивного диссонанса у всех участников этого процесса.

Попытка решения

Теперь мне хотелось бы представить альтернативную модель исповеди. Она могла бы помочь с одной стороны лучше понять, что собственно происходит, когда мы приглашаем сотни людей регулярно исповедоваться, а с другой – изменить нашу практику.

Итак, на мой взгляд, исповедь несет в себе три аспекта, каждый из которых может, но не обязан, присутствовать в данной конкретной исповеди. Три этих аспекта соответствуют направленности человека в его исповеди на прошлое, настоящее или будущее.

• Первый аспект исповеди соответствует классическому ее пониманию, как раскаяние в соделанных грехах, испрашивание прощения за них у Христа через священника и воссоединение его с Церковью. Как правило, в начале обращения человека именно этот аспект играет центральную роль, и здесь задача священника состоит в том, чтобы помочь человеку переступить через себя, осознать свои прошлые проступки и даровать ему примирение с Христом и Церковью. Однако, в случае искренного обращения человека ко Христу, период его раскаяния за прошлое не должен и не может длиться слишком долго. Помимо того, этот аспект будет достаточно редким явлением в жизни христианина. Во всяком случае, он не будет иметь место раз в неделю или раз в месяц.

• Второй аспект исповеди направлен на настоящее и соответствует до некоторой степени тому пониманию ее, которое возникло в монашеской среде в виде откровения помыслов. Для христианина в миру важно узнать себя, как с точки зрения своей внутренней жизни, так и с точки зрения его взаимоотношений с его близкими. Исповедь может ему в этом помочь. Роль священника в плоскости этого аспекта заключается в том, чтобы помочь человеку увидеть в себе страсти и искажения в отношениях с Богом, а в его взаимоотношениях с близком его вклад в те или иные трудные ситуации. Этот аспект соответствует также классическому призыву: «Познай себя!»

• Третий аспект исповеди, наконец, направлен на будущее. Осознав свои внутренние проблемы в отношениях с Богом или с самим собой, либо трудности в общении с близкими, человек может перейти к серьезной попытке решения той или иной проблемы. При этом он берет на себя ответственность как за целеполагание, то есть нахождение проблемы, нуждающейся в решении, так и за достижение этой цели в течение более или менее длительного времени. Священник в данном случае может помочь человеку получше определить его цель, а также «разрешить» ему ограничиться в своих исповедях только этим  одним аспектом. Так например, если кто-то чувствует недостаток доверия к Богу в своей душе и хочет углубить доверительные с Ним отношение, может в течение некоторого времени, двух – трех лет например, приходить на исповедь только с этой темой, одновременно стараясь реализовать доверие Богу в своей жизни, делая это до тех пор, пока он не почувствует себя свободным от недоверия. После этого можно переходить к следующей теме. И так далее. В этом аспекте табу на достижение цели (из «смирения») должно быть снято.

Роль священника с точки зрения данной модели

Священник может помочь человеку определить, какой из аспектов его исповеди в данный период его жизни является наиболее важным. Если такое определение состоялось, то исповедь может приобрести свою действенность, вернуть себе свои целительные свойства. Например, высказывание «грешен гордыней» не имеет смысла с точки зрения первого аспекта, ведь «гордыня» не является неким проступком, лежащим в прошлом. С точки зрения второго аспекта, познания себя, оно напротив может иметь смысл, если приведет к лучшему осознанию того, что именно человек делает или чувствует, когда он это о себе утверждает. С точки зрения же третьего аспекта, такое утверждение может иметь смысл только в том случае, если человек готов определить избавление от «гордыни», как свою задачу на следующие несколько лет. Священник может помочь ему решить, насколько такая задача является адекватной в данной момент его жизни.

Частота исповеди при этом будет зависеть от того, в какой плоскости человек находится в данный период своей жизни.

Мне хочется надеятся, что данный анализ и модель исповеди поможет и нам, священником, и нашим прихожанам лучше освоить для себя одно из центральных таинств нашей Церкви.