Об усилиях епископа Лавра (Шкурлы) по сохранению Афоно-Ильинского скита в последние годы жизни архимандрита Николая (Пивеня)
- Вестник
- 27 окт.
- 21 мин. чтения
протоиерей Серафим Ган,
правитель дел канцелярии Архиерейского Синода,
секретарь Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви,
настоятель Серафимовской церкви в Нью-Йоркe,
храма-памятника восстановлению
единства внутри Русской Православной Церкви
Въ 1964 году игумен Лавр (Шкурла), будущий Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, предпринял паломническую поездку на Святую Землю и по святыням Греции, в том числе и на Афон. Здесь он познакомился с архимандритом Николаем, последним русским игуменом Афоно-Ильинского скита, и многими другими русскими святогорцами, с которыми будущий Первосвятитель заграничной части Русской Церкви поддерживал переписку.
В 1973 году, вспоминая об архимандрите Николае, Преосвященный епископ Лавр напишет о нем следующее:
«Отец архимандрит Николай был твердым хранителем имущества скита и до самого последнего времени заботился, чтобы имущество было в порядке, дабы его в сохранности передать свободной Русской Православной Церкви. Своим авторитетом отец Николай снискал к себе всеобщее уважение как среди монашествующих на Святой Горе, так и со стороны гражданской власти, которая в последнее время шла на встречу и по ходатайству отца Николая давала разрешение желающим поступить в скит. В 1971 году, когда я был в Афинах в министерстве по церковным делам, то помощник министра и сам г-н министр Каламидос сказали мне: мы вашего архимандрита Николая знаем и считаем святым человеком. Действительно, он таким и был. Мне Господь судил видеть его несколько раз, он весь светился, весь сиял... Летом 1972 года он исповедывался у меня. Одно, что его всегда беспокоило – это то, чтобы сохранить Ильинский скит таким, каким он был в последнее время, дабы скит мог окормлять русских православных людей за рубежом».[1]
В письме одному мирянину от 4 декабря 1965 года архимандрит Николай описывает создавшееся к тому времени положение в скиту:
«Здесь в скиту осталось всего лишь три старика 80-лет и старше, и если к нам никто не прибудет теперь на помощь, чтобы принять от нас святую обитель, то последняя за нашей смертью, существовавшая здесь 208 лет, пропадет навсегда для грядущей национальной России».[2]
В письме, переданном митрополиту Филарету (Вознесенскому)[3] Фондом срочной помощи Афону при газете «Новое Русское слово», паломник из русских эмигрантов описывает положение Ильинского скита следующим образом:
«В 1968 году я был на Святой Земле и видел там, в женском монастыре Елеона, двух иеромонахов Модеста[4] и Мефодия[5], желающих поехать на Афон в Ильинский скит, и они просили меня похлопотать за них, что я с усердием делаю, потому что от этого зависит жизнь Ильинского скита. Как Вы наверное знаете, отец Николай, игумен Ильинского скита (на имя которого мы переправляли все собранные деньги, для распределения инокам), болеет и еле передвигается, так что я сам его перевозил на коляске с его кельи в церковь. Отец иеромонах Серафим, который там же, совсем потерял память и служить не может. Есть эконом монах Иоанн, на котором все держится. На деньги, собранные нами, он имеет возможность нанимать рабочих-греков. ...Я молю Бога, как умею, сохранить жизнь отца Николая пока не придет замена. Я хлопотал у разных лиц и в разных странах и просил одного друга поехать в Швейцарию попросить архиепископа Антония (Бартошевича)[6] уговорить митрополита Филарета отпустить на Афон вышеуказанных иеромонахов, без которых Елеонский монастырь может обойтись».[7]
В связи с тяжелым положением в скиту, в 1966 г. Архиерейским Синодом было решено направить архимандрита Нектария (Чернобыля)[8], в помощь старцу Николаю.
Приняв архиерейский сан и должность заместителя Секретаря Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви в 1967 году, епископ Лавр продолжал поддерживать контакт с архимандритом Николаем и насельниками Ильинского скита, посещать Святую Гору и активно искать среди рассеянных по всему свету русских православных верующих лиц, желавших монашеского безмолвия на Афоне, вовлекая в дело сохранения скита влиятельных деятелей из среды Русской эмиграции, Греции и Афона.
Одним из таких деятелей Русской Зарубежной Церкви был С.Я. Семененко,[9] крупнейший ее благодетель, у которого были хорошие связи в Греции, на Афоне и, особенно, в Пантократоре, к которому и приписан Ильинский скит. Интересно отметить, что Сергей Яковлевич родился в Одессе в 1903 году и получил здесь начальное и среднее образование. В финансовых кругах США он пользовался репутацией «доктора» погибающих предприятий, которые он решительно и умело восстанавливал. Именно он познакомил Преосвященного Лавра со своим юристом в Греции А. Ревидисом, имевшим влиятельных знакомых в Афинах и в канцелярии губернатора Афона. Через г-на Ревидиса епископ Лавр лично познакомился, встречался и поддерживал переписку по теме Ильинского скита с заместителем Афонского губернатора г-ном Цингасом и чиновниками различных государственных учреждений.
Из встреч и переписки с вышеупомянутыми лицами выяснилось, что обстановка на Афоне изменилась: как братию Пантократора, так и местных властей в Кареи волновала возможность заселения Ильинского скита гражданами из СССР.
«Осведомляем Вас, – пишет архимандрит Николай архиепископу Никону (Рклицкому), – что здешние власти за последнее время стали относиться к нам, держащимся зарубежной линии в отношении Советского правительства, весьма благожелательно».[10]
В результате, в Священном Киноте стали проявлять готовность принимать на постоянное жительство белых эмигрантов.
В 1970 году в Ильинский скит прибыл бывший насельник Тихоновского монастыря в Пенсильвании иеромонах Серафим (Бобич),[11] принятый в Русскую Зарубежную Церковь епископом Лавром, согласно распоряжению митрополита Филарета, из Северо-Американской митрополии. По мнению некоторых, переход иеромонаха Серафима был связан с предоставлением автокефалии этой юрисдикции, ставшей Православной Церковью в Америке. Однако из содержания его первых писем, обращенных к митрополиту Филарету, видно, что он в первую очередь искал иноческого жития на Афоне. Епископ Лавр охотно согласился помочь отцу Серафиму осуществить свое заветное желание, о чем свидетельствуют письма, хранящиеся в архиве Архиерейского Синода. В одном из них Преосвященный Лавр пишет:
«Возможно, что Вы уже потеряли надежду получить какой-либо ответ в связи с поднятым Вами вопросом о возможности устроить Вас на Афон. Я не писал Вам, т.к. ожидал ответа из Афин, где хотел выяснить, что нужно предпринять для того, чтобы получить разрешение на постоянное жительство на Афоне. Иеромонах Антоний (Торп)[12] получил разрешение поехать на Афон на 7 дней. Он надеется продолжить свое разрешение. Кроме того, мы предприняли некоторые шаги здесь – написали письма в греческий монастырь, которому подчинен наш Ильинский скит, а также и Афонскому Губернатору с просьбой все устроить для получения постоянного разрешения на жительство. Письма мы направили через г-на Семененко, который хорошо знаком с этими лицами и надеемся получить благоприятный ответ. Одновременно мы начали хлопотать и о получении разрешения для Вас».[13]
Прибыв на Афон, отец Серафим активно взялся за ремонт храмов и других скитских зданий, наняв для этого специальных мастеров и рабочих, и неукоснительно совершал все положенные богослужения. Уже в июне 1971 г. архимандрит Николай начал ходатайствовать перед администрацией Пантократора о назначении отца Серафима проигуменом скита, чтобы были предприняты все необходимые меры для скорейшего оформления сего, о чем были направлены соответствующие письма и от канцелярии Архиерейского Синода, С.Я. Семененко и его юриста Ревидиса. Несмотря на то, что архимандрит Николай и С.Я. Семененко получили определенные обещания в личных разговорах с представителями Пантократора, вопрос о назначении заместителя не решался. Поэтому, волнуясь о будущем скита, старец-архимандрит Николай решил написать предсмертное завещание, в котором кратко изложил ходатайство о назначении отца Серафима игуменом скита, и послать его Губернатору Афона.
Между тем, в скиту возникли искушения и разногласия среди братии, касавшиеся, главным образом, вопросов внутреннего управления и поминовения Священноначалия за богослужениями. В связи с этим, иеромонах Серафим выражает желание оставить скит и удалиться на Карулю, а архимандрит Николай – ходатайствует перед епископом Лавром о назначении заместителем архимандрита Нектария (Чернобыля), в 1968 г. ставшего клириком и духовником Спасо-Вознесенской женской обители на Елеоне. Пытаясь успокоить и направить старца Николая, епископ Лавр пишет:
«В Вашем письме Вы указываете, что никто не намечен в заместительстве Вас, поэтому Вы просите о назначении отца архимандрита Нектария. Однако, из Вашего предыдущего письма и завещания мы знаем, что Вы указываете Вашим заместителем отца иеромонаха Серафима. Отца Нектария мы не можем никуда переводить, ибо в Иерусалиме у нас нет священнослужителей, которые бы могли окормлять наши женские обители, где имеется много монахинь. О назначении отца иеромонаха Серафима Вашим заместителем мы предпринимаем нужные шаги и в этом направлении работает г-н Ревидис, которого для этого привлек Сергей Яковлевич. Кроме того, отец иеромонах Серафим уже живет несколько лет на Святой Горе, а отец Нектарий пока оформится, это опять займет время и оттянет этот важный вопрос на неизвестное время. Г-н Ревидис уже многого добился и поэтому теперь менять Вашего прежнего решения никак нельзя, иначе все это осложнится и может оказаться, что некому будет Вас заменить».[14]
Желая утешить иеромонаха Серафима, епископ Лавр наставляет его следующим образом:
«Я вполне понимаю Ваше положение, Ваше настроение и переживания, и сочувствую Вам и всецело поддерживаю Вас. Но чтобы чего-то добиться положительного нужно потерпеть. Поэтому очень Вас прошу ничего не предпринимать, а постараться вынести и пережить все те невзгоды, которые возникают там у Вас в монастырской жизни. Мы тут предпринимаем все возможности об укреплении Вашего положения в скиту. Когда это будет достигнуто, тогда можно будет подумать и о том, как наладить Вашу жизнь там».[15]
Заботясь об оформлении отца Серафима проигуменом скита, епископ Лавр погрузился в попечения и о пополнении скитской братии. Уже в начале 1970-х годов, помимо отца Серафима, удалось направить в Ильинский скит иеромонахов Антония (Торпа), Феодора (Хоффейнс)[16] и Гавриила (Савича)[17], а также и бывшего насельника Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле архидиакона Иоанна (Меландера),[18] ставшего впоследствий иеромонахом и духовником братии скита. Кроме того, поступили два послушника – брат Василий (Дмитриевский) и некий брат Филипп. Г-н Ревидис оформлял разрешения, встречался с представителями греческих властей и Губернатора Святой Горы, навещал архимандрита Николая с братией, а С.Я. Семененко покрывал все расходы, связанные с работой юриста, регулярно жертвуя в Пантократор и на Ильинский скит, в том числе и на ремонто-строительные работы в последнем и на личные нужды братии. В 1971 и 1972 гг. епископ Лавр лично участвовал в устраиваемых г-ном Ревидисом встречах с различными государственными чиновниками и посещал архимандрита Николая с братией Ильинского скита, совершая паломничество по монастырям и святыням Афона. Здесь представители властей убеждали Преосвященного Лавра предпринять шаги по предотвращению поступления в Пантелеимонов монастырь новых монахов из СССР. На это владыка Лавр отвечал, что РПЦЗ не будет заниматься Пантелеимоновым монастырем, и поэтому ходатайствовал о содействии в сохранении на прежнем положении Ильинского скита, о чем просил и архимандрит Николай. Как писал Преосвященный Лавр иеромонаху Антонию (Торпу), ходатайство было удовлетворено, ибо греческие власти поняли, что если они станут чинить какие-либо препятствия, то Ильинский скит останется без монахов и тогда РПЦ МП начнет предъявлять свои права на него.[19]
Г-н Ревидис рекомендовал епископу Лавру и старцу Николаю временно направлять на Афон монашествующих из других обителей РПЦЗ, а потом прописывать их в Ильинском скиту. Об этом епископ Лавр писал иеромонаху Серафиму следующее:
«Касательно предложения г-на Ревидиса о посылке монахов на Святую Гору на год и там им прописываться, а потом возвращаться обратно, идея хорошая, но не так легко ее осуществить. Найти желающих не так просто, ибо свободных монахов тоже теперь нет, если взять кое-кого из Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, то тоже сложно, многие из них не подданные и не так просто получить разрешение на возвращение в Америку. Кроме того, большая часть наших стариков болеют и никуда ехать не захотят. Для стариков мы теперь выхлопотали и они получают бесплатное лечение. Так или иначе, это очень хорошая идея и мы подумаем и обсудим этот вопрос».[20]
Действительно, свободных монахов в обителях рассеяния было весьма мало. Монахи были очень нужны в монастырях, ибо многие из них трудились на важных послушаниях, несли чреду служения, окормляя насельников и богомольцев своих обителей. Некоторые из талантливых монахов РПЦЗ преподавали в Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле или занимали высокие церковные должности. Поэтому, в апреле 1971 года епископ Лавр в качестве заместителя секретаря Архиерейского Синода подготовил следующее воззвание о помощи Афоно-Ильинскому скиту с целью привлечения туда желавших монашеской жизни:
«Русский Ильинский скит на Святой Афонской Горе, настоятелем которого является архимандрит Николай, ныне болеющий старец, которому 90 лет, за последний год пополнился несколькими новыми насельниками. Уже около года там подвизается иеромонах Серафим, который в настоящее время занялся полным ремонтом главного монастырского храма и других зданий. За последние годы многие из монастырских строений сильно пострадали, ибо никакой ремонт не производился. Теперь стараниями иеромонаха Серафима заменяются поломанные окна, вставляются стекла вместо разбитых, все нуждающееся в покраске красится, перекрываются крыши, производится чистка и частичная переделка и усовершенствования в помещениях. Одновременно в Ильинском скиту совершаются и все положенные по уставу богослужения. Однако скит продолжает нуждаться в новых насельниках, которые бы могли принять участие в монастырской жизни. Если кто-либо пожелает получить информацию в связи с возможностью поселения в Ильинском скиту, просьба писать по адресу Архиерейского Синода».[21]
Воззвание было напечатано во многих эмигрантских изданиях как светских, так и духовных. Десятки эмигрантов из разных стран откликнулись на призыв Священноначалия, направив соответствующие запросы Преосвященному владыке Лавру.
«Я всем сообщил, – пишет епископ Лавр иеромонаху Серафиму, – что для этого нужно получить им паспорта, свидетельство от полиции, свидетельство о крещении в детстве, если у них этих последних нет, то мы им дадим от себя такие свидетельства. Кроме того, указал, что нужно будет покупать туристический билет, чтобы легче можно было попасть в Грецию. ...Я думаю, что если они получат разрешение посетить Святую Гору, тогда на месте уже можно будет начать хлопоты по оформлению их пребывания. Тогда и монастырь Пантократор может подать свои ходатайства о них».[22]
К сожалению, из откликнувшихся мало кто подошел для жизни на Афоне: одни были в преклонном возрасте, другие были связаны семейными или иными мирскими узами, а третьи желали только временно пожить в скиту и таким образом поддержать малочисленную братию. Путевые и другие расходы людей с серьезными намерениями покрывались С.Я. Семененко, которому владыка Лавр сообщил в июне месяце того-же года, что имелись несколько человек, с которыми поддерживалась переписка на предмет их переселения на Святую Гору.
Процесс оформления людей, искавших монашеского безмолвия на Афоне, требовал больших хлопот и много времени. Между тем, старец-архимандрит Николай продолжал слабеть и приближаться к кончине своей, переживая о скорбях, посещавших братию.
«Хотим поставить Вас в известность, – пишет он владыке Лавру, – о постигших нас по воле Божией несчастьях, неожиданно сокративших у нас и так малую братию. Первое: наш старик-эконом отец Иоанн, едучи по делу на лошади в Афонский центр, упал с нее и очень сильно разбился. Будучи отвезен в Салоники в госпиталь, не мог там поправиться и, желая быть погребенным на Афоне, был с трудом доставлен в скит и через два дня отдал Богу душу свою, в тот-же день был похоронен близ церкви святителя Николая. Второе: наш брат Василий Дмитриевский был отвезен в Салоники в клинику “Гиппократион”, где теперь находится – врачи определили у него опасное заболевание – рак желудка. Вчера передавали по телефону из Салоник, что у него поднялась температура и положение серьезное. Третье: с иеромонахом Антонием (Торпом), которому власти здесь не дают разрешение на постоянное пребывание на Афоне у нас, теперь он переживает свое шестимесячное разрешение пребывания у нас, и как дальше будет, мы не знаем. Просим по этому вопросу поговорить с Сергеем Яковлевичем для указаний его афинскому адвокату. Присланный нам на помощь от Синода иеродиакон Иоанн (Меландер) помогает, конечно, в церковных службах, но это недостаточно – нам нужна братия».[23]
В начале 1973 года братия была утешена постригами в малую схиму вышеупомянутых послушников Филиппа и Василия. Первый был пострижен с именем Филарета в Пантократоре, а последний – иеросхимонахом Серафимом Карульским[24]. В конце апреля того-же года стопудовый скитский колокол оповестил двенадцатью уставными ударами о кончине старца-архимандрита Николая, последовавшая в ночь с Пасхи на второй день празднования. Тело почившего сразу облачили, зашили по афонскому уставу в мантию и при пении «Христос Воскресе» перенесли в большой собор, где готовились к служению ночной Божественной литургии. О преставлении старца-архимандрита братия во главе с иеромонахом Серафимом сообщила письмом владыке Лавру:
«Сообщаем Вам, Владыко, для доклада митрополиту Филарету печальное известие, которое давно ожидалось, но произошло сегодня на второй день праздника Пасхи – это давно ожидаемый отход ко Господу нашего старца-игумена архимандрита Николая. Последний Великим постом стал чувствовать себя слабее. Мы стали чаще его причащать. В Страстную неделю он особенно ослабел и в первый день Пасхи. На ночь оставался с ним кто-либо из братии в келии. Сегодня, в ночь на второй день праздника, с ним остался новопостриженный монах Филарет. Отец Николай в вечер Святой Пасхи начал тяжело дышать и в 1 час 20 минут он перестал дышать и скончался. После Литургии и Пасхального отпевания к трем часам дня архимандрит Николай был погребен в скиту близ церкви святителя Николая чудотворца. На отпевании и погребении присутствовали проигумен монастыря Пантократора, который принимал участие в службе со своим помощником. Последние обращались ко мне, как к законному заместителю архимандрита Николая».[25]
На следующий день, в Светлый вторник, иеромонах Серафим был приглашен в Пантократор, где игумен сообщил ему о решении Духовного собора о бытии ему настоятелем Афоно-Ильинского скита, более или менее независимое положение которого обещали продолжить, о занесении в монахологион его, иермонаха Гавриила (Савича) и вышеупомянутых новопостриженных братьев. Остальных новоприбывших насельников обещали скорейшим образом оформить на постоянное жительство.
Несмотря на благополучное решение некоторых скитских дел, разногласия в вопросах внутреннего управления и поминовения за богослужениями, возникшие в результате сначала недомогания, а потом и кончины старца-игумена Николая, продолжали мучить братию. В личных письмах насельникам скита Преосвященный Лавр убеждал их терпеть и смиряться, стараясь нести тяготы друг друга и помня о главном деле, порученном всем насельникам Ильинского скита – сохранении его для свободной Русской Церкви. О неприятностях епископ Лавр докладывал на заседании Архиерейского Синода, постановившего направить братии письмо следующего содержания:
«На заседании Архиерейского Синода 12/25 мая с.г. было доложено о кончине игумена Афоно-Ильинского скита архимандрита Николая, которого мы записали на поминовение. Архипастыри, члены Архиерейского Синода, выражают свое сочувствие скиту Пророка Божия Илии и его насельникам в постигшем их горе. С уходом архимандрита Николая мы понимаем, что для скита наступило трудное положение, тем более, что несмотря на его болезнь и недомогания, с ним считались и гражданские, и духовные власти Святой Горы. Мы обеспокоены тем, что для скита и его насельников могут возникнуть какие-либо затруднения и как бы это не повело к тому, что скит будет закрыт или же произойдет что-либо подобное. Имея в виду, все это, а особенно памятуя желание архимандрита Николая – сохранить скит в таком независимом положении, как он есть, мы очень просим всех насельников скита во главе с иеромонахом Серафимом жить в мире, единении и любви между собой и стараться в смирении нести монастырские послушания во славу Божию, во спасение своих душ и ради сохранения скита для свободной Русской Православной Церкви».[26]
В августе 1973 года, в день памяти великомученика и целителя Пантелеимона, отец Серафим был поставлен игуменом Ильинского скита, куда прибыла комиссия эпитропов Пантократора и удостоила его сана архимандрита, выдав ему соответствующее о том удостоверение. После этого на некоторое время влияние Русской Церкви на Афоно-Ильинский скит было обеспечено, о чем доложил Архиерейскому Синоду епископ Лавр, обрадовавший всех его Преосвященных членов.
Заключение
С точки зрения исторической, интересны некоторые подробности, приводимые в цитируемых документах, о последних годах жизни и кончине архимандрита Николая, о котором, вообще, очень мало известно. Из его писем рисуется тяжелая картина бедственного положения русского монашества на Афоне. В них проходит и тема весьма печального противостояния между русскими и греками. Характерно использование последними разделения внутри Русской Православной Церкви для борьбы с ней и продвижения своих целей, что стало одним из целого ряда прообразов ХХ века, подготовивших ее к нынешним испытаниям.
С точки зрения духовной, читая переписку между епископом Манхэттенским Лавром и старцем Николаем и другие документы, хранящиеся в деле Афоно-Ильинского скита в архиве Архиерейского Синода, невольно поражаешься терпению, исповедничеству и любви не только русских святогорцев, но и деятелей эмиграции, которые в сложных условиях несли знамя Святорусского Православия. Трогательна их любовь к достоянию Русской Церкви на Афоне. Именно любовь помогала этим подвижникам терпеливо переносить трудности, смиренно нести свое служение и поддерживать в сердцах своих надежду на освобождение, возрождение и укрепление Поместной Русской Православной Церкви. После кончины отца Николая Преосвященный владыка Лавр продолжал поддерживать Ильинский скит и, вообще, русских святогорцев, направляя на Афон монашествующих, устраивая туда паломничества, на которые приглашались семинаристы и студенты, подготовив торжества местного прославления старца Паисия Величковского и возглавив их в 1982 г. Интересно отметить, что в деле Ильинского скита хранится жалоба на епископа Лавра, адресованная епископу Григорию (Граббе), которому пишет один из афонских зилотов, что покойный Владыка был удостоен архиерейской встречи во время его посещения Русского Пантелеимонова монастыря в 80-х годах. Это лишний раз свидетельствует об «экклезиологической открытости» епископа Лавра в годы разобщения и его активной поддержке русских святогорцев.
Несмотря на то, что Афоно-Ильинский скит был потерян для Русской Церкви в 1992 году, когда архимандрит Серафим с братией были изгнаны со Святой Горы, русские эмигранты вкусили сладость успеха не только в сохранении дореволюционного достояния Матери-Церкви в других местах, в том числе и на Святой Земле и там, где имеются Царские храмы, но и в приумножении ее наследия, построив по всему зарубежью новые благолепные храмы, во многих из которых используются богослужебные книги и утварь с Афона. Будем надеяться, что любовь и труды по сохранению в Русской Церкви Афоно-Ильинского скита со временем принесут свои плоды, если не в нашей жизни, то в жизни будущих поколений.
[1] «Памяти архимандрита Николая, настоятеля скита святого пророка Ильи на Афонской Горе». Православная Русь № 10. 1973 г., стр. 12.
[2] Письмо архимандрита Николая от 4 декабря 1965 года, адресованное некоему Владимиру Владимировичу. Архив Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви в Нью-Йорке (ААСРЗЦ).
[3] В миру Вознесенский Георгий Николаевич, родился в Курске 22 марта 1903 г. Мать его, Лидия Васильевна, скончалась, когда юноше было 18 лет, а отец – Николай Федорович, впоследствии принявший монашество с именем Димитрия, был пресвитером, затем архиепископом, и в 1946 г. году вернулся в СССР, где и скончался. Семья владыки в 1909 г. году переехала в Благовещенск, где он в 1920 году окончил восьмиклассную гимназию. Переехав с семьей в Харбин, он поступил в Русско-Китайский Политехнический институт и закончил его со званием инженера-электромеханика в 1927 г. В 1931 г. он окончил пастырско-богословские курсы, преобразованные затем в Богословский факультет при Институте равноапостольного князя Владимира, где, после выпуска, он был преподавателем Нового Завета, Пастырского Богословия и Гомилетики. Рукоположенный в 1930 г. году в сан диакона, он в 1931 г. был пострижен в монашество с именем Филарета и в том же году рукоположен во иеромонаха. В 1933 г. о. Филарет был возведен в сан игумена, а в 1937 г. — во архимандрита. Служил в храме в честь иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радосте" при "Доме милосердия" Камчатского подворья в Харбине. В 1963 г. – хиротонисан во епископа Брисбенского, викария Австралийско-Новозеландской епархии, а в 1964 г. – избран Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. В 1985 г. – скончался. В 1998 г. при перенесении его останков из усыпальницы Успенской кладбищенской церкви Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле (Нью-Йорк) было обнаружено, что тление не коснулось его тела.
[4] Архимандрит Модест (Шут) родился в селе Субботове Киевской губ. 11 ноября 1892 г. Он был послушником на Новом Афоне с 1911 г. и пострижен там же в монашество в 1922 г. После изгнания оттуда братии в 1924 г. он некоторое время скитался в горах, потом в 1930 г. был сослан в Вышерские лагеря, затем переведен на рыбные заготовки во Владивосток, откуда в 1933 г. бежал в Дайрен и Пекин. Там он в 1934 г. рукоположен во иеродиакона, а в 1936 г. – во иеромонаха. В сан игумена был возведен в июле 1949 г. за большие заслуги по окормлению оказавшихся на Филиппинах русских беженцев из Шанхая. В 50-х годах служил под омофором святителя и чудотворца Иоанна (Максимовича) в Брюсселе, а в 60-х – в Пантелеимоновской обители на Афоне. Скончался духовником Спасо-Вознесенской женской обители на Елеоне в 15 августа 1984 г.
[5] Архимандрит Мефодий (Попович), в миру Михаил, родился в селе Боронява Хустского округа на Карпатской Руси в 1910 г. В мае 1929 года поступил в Никольский монастырь при селе Изя, в котором пробыл до 5 сентября 1935 года «безысходно и безупречно», по словам настоятеля монастыря. По его благословению отправлен в Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме. С 13 сентября 1935 года состоял при последней. 20 декабря 1938 года пострижен с именем Мефодий. 21 мая 1939 года у Гроба Господня митрополитом Анастасием (Грибановским) рукоположен во иеродиакона. Впоследствии духовник Спасо-Вознесенского Елеонского монастыря в звании архимандрита. Скончался в 1997 г.
[6] Архиепископ Антоний, в миру Андрей Георгиевич Бартошевич, родился в ноябре 1910 г. в Санкт-Петербурге. Выехал из СССР в 1924 г. Окончил русско-cepбскую гимназию и c 1931 г. три года yчился на техническом факультете Белградского университета. Тогда он решил посвятить свою жизнь служению Церкви и, не oкончив тexнический, пepeшел на Богословский факультет. Cpeди его профессоров был и великий богослов Сербской Церкви преп. Иустин (Попович), и Сергей Троицкий. Андрей Георгиевич поддерживал постоянную связь с митр. Aнтонием (Xраповицким) и c Введенской обителью в Мильково, переданной в 1926 г. русским монахам, во главе которых был поставлен архимандрит Амвросий (Курганов). B 1941 г. в монастыре Туман, куда перебрались монахи Мильковского монастыря, Андрей Георгиевич был пострижен в малую cxиму с нарeчением имени Aнтония (в честь преп. Антония Киево-Печерского). Затем о. Антоний был рукоположeн митр. Анастасием (Грибановским) во иepoдиаконa и во иepoмонaxa в Белградской Свято-Троицкой цepкви, где впоследствии служил. В 1945 г. русская Белградская община перешла в Московский Патриархат. Указом Святейшего Патриарха Алексия I о. Антоний удостоен сана архимандрита. В 1949 г. – переехал в Швейцарию, где жил его родной брат епископ Женевский Леонтий (РПЦЗ), отличавшийся святой жизнью. С 1952 по 1957 гг. – служил в Бельгии. В 1957 г., после скоропостижной кончины брата, избран епископом Женевским и хиротонисан во епископа архиереями Западно-Европейской епархии во главе со святителем Иоанном (Максимовичем). 17 июля 1968 г. – участвовал в отпевании Царской Семьи и всех замученных и убиенных безбожной властью, совершенном в храме-памятнике убиенной Царской Семье в Брюсселе. С 1987 г. – первый заместитель Председателя Архиерейского Синода. Скончался 2 октября 1993 г. Погребен рядом с братом в Крестовоздвиженском кафедральном соборе в Женеве (по материалам: http//: www.zarubezhje.narod.ru).
[7] Письмо инженера Симона Тутунджи, адресованное Якову Моиссевичу Седых из Фонда срочной помощи Афону в Нью-Йорке от 5 января 1970 г. (ААСРЗЦ).
[8] Архимандрит Нектарий, в миру Петр Михайлович Чернобыль, родился в 1905 г. в селе Устимовка Кременчугского уезда, Полтавской губернии. Уже в молодом возрасте Петр сблизился со священником Николаем (Пискановский; 1887–1932) из села Ивановка под Александрией, который позже подвергся гонениям и суровым преследованиям и скончался в 1932 г. от туберкулеза в Соловецком лагере особого назначения. Позже Петр познакомился в городе с авторитетным священнослужителем – ссыльным игуменом Варсонофием (Юрченко;1880–1954. Ныне – преподобный Варсонофий, Херсонский исповедник), которому он стал прислуживать псаломщиком в Александрийском храме Покрова Пресвятой Богородицы. Вокруг высланного в 1926 году из Одесской епархии в Харьков игумена Варсонофия сложилась большая тайная община из жителей Харькова и верующих разных церковных округов. В молодости Петр был посвящен во чтецы священномучеником-архиепископом Онуфрием (Гагалюком). Пережил несколько арестов за веру. После оккупации Харькова в конце октября 1941 года Петр открыл в центре города свою часовую мастерскую и таким образом зарабатывал в военное время себе на пропитание. В этом городе нашлась верующая семья, согласившаяся прятать его в подвале своего дома, где Петр скрывался до прихода в город фашистов. Он сблизился с протоиереем Николаем (Загоровский; 1872–1943; в Соловецком лагере в 30-е годы он принял тайный постриг с именем Серафим; в 1981 г. канонизирован РПЦЗ как преподобноисповедник Серафим Харьковский). Летом 1943 г. – покинул Харьков с отступающими германскими войсками и оказался в Словакии, где вступил в братство преп. Иова Почаевского. 29 ноября 1946 года архимандрит Серафим (Иванов) совершил постриг Петра Чернобыля в монашество с именем святого того дня – преп. Нектария Печерского, Послушливого. На этой же церемонии незадолго до своего пострига присутствовала княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская, старшая дочь вел. Кн. Константина Константиновича, будущая игуменья Тамара, настоятельница Спасо-Вознесенской обители на Елеоне. Несколько дней спустя митрополит Анастасий рукоположил монаха Нектария в иеродиакона. В декабре 1946 г. – прибыл в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле (Нью-Йорк), где был рукоположен во иеромонахи архиепископом Виталием (Максименко). Здесь он нес послушания регента, уставщика, механика, огородника, переплетчика и типографского наборщика. «Спустя два десятилетия пребывания в Джорданвилле отца Нектария возвели в сан архимандрита и в 1966 году направили в Ильинский скит на Афоне, подчинявшийся греческому монастырю Пантократору. По замыслу он должен был сменить здесь престарелого архимандрита Николая, уже неспособного управлять скитом. Отец Нектарий застал в скиту всего трех насельников: игумена, одного немощного иеромонаха и монаха, выполнявшего послушания эконома и единственного певчего. В скиту было несколько храмов, но богослужения ежедневно совершались в трапезной. На Афоне архимандрит Нектарий выбрал подходящую землю и посадил огород, кормивший всех насельников. Огородом он занимался все свободное от богослужений время. Афонский устав показался ему очень трудным, ночные службы ему были непривычны, поэтому он очень уставал. В Ильинском скиту отец Нектарий пробыл более года, а затем был отозван владыкой Аверкием в Джорданвилль». Осенью 1968 г. – назначен в Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме. Был духовником сестер Спасо-Вознесенской женской обители на Елеоне. Скончался 31 июля 2000 г. Монашеское отпевание и погребение на Елеоне совершил архиепископ Лавр (Шкурла) (По материалам статьи А.Г. Холодюка).
[9] Сергей Яковлевич Семененко родился 26 августа 1903 года в г. Одесса Херсонской губернии в семье подрядчика по строительству портовых сооружений. Здесь его семью навещал будущий митрополит Анастасий (Грибановский). Во время революции семья Семененко бежала в Турцию. Окончил в Константинополе колледж с отличием. В 1924 году поступил в аспирантуру Гарвардского университета, по окончании которого начал работать клерком в банке First National. В 1967 году ушел в отставку с должности вице-председателя совета директоров банка. В 1958 г. – пожертвовал крупную сумму денег на приобретение одного из значительных зданий в Манхэттене для размещения в нем Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви с собором в честь Курско-Коренной иконы Божией Матери «Знамение» и нижней Сергиево-Радонежской церкви, покоями Первоиерарха, викария и духовенства, канцелярией Архиерейского Синода, залами для заседаний, торжественных собраний и трапез. Скончался 24 апреля 1980 года. Похоронен на кладбище Маунт-Оберн в Кембридже (шт. Массачусетс).
[10] Письмо архиепископу Вашингтонскому и Флоридскому Никону (Рклицкому) от архимандрита Николая, игумена Ильинского скита на Афоне, от 15 апреля 1971 г. (ААСРЗЦ).
[11] Архимандрит Серафим (Бобич), в миру Михаил, родился в США, куда его родители эмигрировали с Карпат. Монашество и священство принял в Тихоновском мужском монастыре Северо-Американской митрополии. Там же окончил Тихоновскую семинарию и остался при ней преподавателем. В 1970 г. – перешел из Северо-Американской митрополии в РПЦЗ, получив канонический отпуск для несения монашеского подвига в Афоно-Ильинском скиту. Особенность Ильинского скита на Афоне состояла в том, что имя Константинопольского Патриарха не возносилось за богослужениями в нем. Впоследствии таковое отношение к Патриарху Константинопольскому привело к изгнанию насельников скита в 1992 г. Ныне архимандрит Серафим проживает в Спасо-Вознесенском женском монастыре на Елеоне.
[12] Иеромонах Антоний (Торп), датчанин по национальности, прекрасно говоривший по-русски, составитель кн. «Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX в.», изданной Типографией преподобного Иова Почаевского в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (Нью-Йорк, США) в 1988 г.
[13] Письмо епископа Манхэттенского Лавра иеромонаху Серафиму (Бобичу) от 19 июня 1970 г. (ААСРЗЦ).
[14] Письмо епископа Лавра архимандриту Николаю за № 19/47/265 от 4/17 апреля 1972 г. (ААСРЗЦ).
[15] Письмо епископа Лавра иеромонаху Серафиму (Бобичу) от 9/22 января 1972 г. (ААСРЗЦ).
[16] Иеромонах Феодор, в миру Анатолий Хоффейнс, постриженный в рясофор в 1958 г. в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (Нью-Йорк), поступил в обитель незадолго до этого, был послушником и одновременно обучался в Свято-Троицкой Духовной Семинарии. В 1965 г. – предпринял паломничество по святым местам, пробовал жить в обители преп. Саввы Освященного. В 1967 г. – пострижен в малую схиму и рукоположен во иеромонаха епископом Нафанаилом (Львовым) в Иовлевском мужском монастыре в Мюнхене. В 1973 г. – отпущен в Ильинский скит на Афоне, но долго там не удержался. В 1974 г. – назначен в клир Знаменского Синодального собора в Нью-Йорке. В Ильинский скит и в мужской монастырь в Мюхене возвращался неоднократно, немного служил и снова оставлял все, нигде не находя себе место. В 1986 г. – лишен священного сана «с тем, что он не должен больше носить присущую священным лицам и монахам одежду и не имеет права вступать в брак» (из отдельного протокола очередного заседания Архиерейского Синода за № 666 от 25 ноября 1986 г.).
[17] Судя по имеющимся в ААСРЗЦ сведениям, известно, что иеромонах Гавриил был рукоположен на Афоне во иеродиакона, состоял в братии Хиландаря, а затем был рукоположен во иеромонаха в Себрской Православной Церкви в Америке. Служил на ее приходах, начиная со второй половины 60-х годов и до своего переселения в Ильинский скит в 1973 г. Здесь он, не признавая своего рукоположения во иеромонаха, совершенного в Сербской Православной Церкви, воздерживался от служения, но трудился на скитских послушаниях. Дальнейшая его судьба автору неизвестна.
[18] Иеромонах Иоанн, в миру Игорь Владимирович Меландер, родился в Смоленске 2 октября 1940 г. Во время II мировой войны его семья оказалась в Германии, а потом – в Нью-Йорке. Будучи 16-летним юношей, поступил в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле. Получив среднее образование, он поступил в Свято-Троицкую Духовную Семинарию при том-же монастыре. В 1964 г. – пострижен в монашество с именем Иоанн, в честь праведного Иоанна Кронштадтского, который в том-же году был канонизирован Русской Зарубежной Церковью. В 1965 г. – рукоположен архиепископом Аверкием (Таушевым) во иеродиакона. В 1972 г. – направлен в Ильинский скит. Здесь он застал престарелого архимандрита Николая (Пивеня). В 1979 г. – вернулся в Свято-Троицкий монастырь для рукоположения во иеромонахи, совершенного епископом Сиракузским и Троицким Лавром (Шкурлой). Вскоре после своего возвращения в Ильинский скит в том-же году он был назначен духовником. Его духовное окормление не ограничивалось скитской братией, к нему обращались и монахи-славяне из других монастырей, скитов и пустынных мест Святой Горы. Скончался накануне праздника Благовещения Пресвятой Богородицы в 1989 г.
[19] Письмо епископа Лавра иеромонаху Антонию (Торпу) от 31 марта 1973 г. (ААСРЗЦ).
[20] Письмо епископа Лавра иеромонаху Серафиму (Бобичу) от 4 июля 1972 г. (ААСРЗЦ).
[21] Воззвание о помощи Афоно-Ильинскому скиту, составленное епископом Манхэттенским Лавром, от 23 апреля 1971 г. (ААСРЗЦ).
[22] Письмо епископа Лавра иеромонаху Серафиму (Бобичу) от 11 июня 1971 г. (ААСРЗЦ).
[23] Письмо архимандрита Николая, игумена Афоно-Ильинского скита, епископу Манхэттенскому Лавру от 9 июля 1972 г. (ААСРЦЗ).
[24] Один из последних русских старцев, подвизавшихся на Каруле, где он прожил почти 40 лет. Скончался в 1981 г.
[25] Письмо епископу Лавру от иеромонаха Серафима (Бобича) от 30 апреля 1973 г. (ААСРЗЦ).
[26] Письмо Преосвященных членов Архиерейского Синода иеромонаху Серафиму (Бобичу) с братией Афоно-Ильинского скита за № 19/47/336 от 29 мая 1973 года (ААСРЗЦ).
Комментарии